Есть ли у белорусов национальный нерв?

Меня очень впечатлил быстрый переход российского общества из спящего состояния в возбужденное.

Пусть массовые демонстрации в поддержку Путина организовываются властями. Но, по данным социологов, 80% россиян поддерживают действия РФ в Украине.

Проблема несвободных выборов два года назад взволновала и вывела на улицы только московскую интеллигенцию. И тема коррупции не возбудила Россию. Но с помощью телеканалов власти задели национальный нерв, апеллировали к великодержавному шовинизму, затронули имперские комплексы. И народ пробудился, "Россия встала с колен" и готова воевать со всем миром.

В Украине во время Майдана также произошел подъем националистической волны. Но с совершенно иными последствиями. Результатом этой волны стал раскол Украины. Потому что различные части населения в зависимости от региона исповедуют различную украинскую идентичность. Этнокультурный национализм воспринимают только западные и центральные области. А на востоке и юге Украины доминирует скорее государственная идентичность.

В связи с украинской драмой логично возникает вопрос: что может возбудить белорусов? Существует ли такой нерв, нажав на который, можно привести белорусское общество в возбужденное состояние? Или, как говорят некоторые пессимисты в социальных сетях, это общество разбудить невозможно ничем, даже атомной бомбой?

Некоторые эксперты говорят, что только социально-экономические факторы могут вывести белорусов из летаргического сна. Но был 2011 год, финансовый кризис. Тогда население волновалось, нервничало, но все ограничилось потребительским ажиотажем. В уличных акциях во время кампании "Революция через социальную сеть" участвовало немного людей.

А может ли возбудить белорусов национальный вопрос? Во всем мире во все эпохи самый легкий способ взбудоражить народ — это зацепить национальные или религиозные чувства.

Нельзя сказать, что у белорусов отсутствует национальная идентичность. Но для большинства общества она не этнокультурная, а государственная. Примерно такая, как на юго-востоке Украины. То есть отличие белорусов проявляется не в особенностях языка, культуры, истории. Ведь, как любит говорить Лукашенко, мы с россиянами один народ, "мы такие же русские, только со знаком качества".

Обычно, когда распадаются империи, то бывшие колонии, ради идеологического обоснования своего права на собственную государственность и независимость, стремятся как можно скорее отмежеваться, дистанцироваться от имперского центра, от метрополии. Мол, мы другие, у нас своя история, культура и т.д. Если США отвоевывали независимость, американские колонисты доказывали, что мы не англичане, мы американцы. Неслучайно все национальные движения на постсоветском пространстве носили и носят антироссийский характер.

И только в Беларуси, если говорить о государственной политике (ведь белорусский этнокультурный национализм также антироссийский), это правило не сработало. Режим в идеологическом смысле представляет себя как потомок бывшей империи, то есть СССР. Ленин и Сталин — символы нашего народа, говорит Лукашенко. То есть, согласно официальному дискурсу, мы белорусы не потому, что мы другой народ, а потому, что у нас другое государство, причем, благодаря Лукашенко, лучше устроенное, чем у соседей — здесь порядок и стабильность.

23 года, в период неразберихи после краха СССР, такая идеологическая модель работала. Но вот сейчас Россия "встала с колен" и объявила новую внешнеполитическую доктрину. Москва взяла курс на защиту "русского мира" и контроль над ним.

И вот тут лукашенковский режим попадает в определенную идеологическую ловушку. "Если мы один народ, то зачем нужно существование независимого белорусского государства?" — говорят русофилы и панслависты. Ведь Беларусь в плане национальной идентичности — это такой большой Крым.

Значительная часть белорусов поддержала Россию в ее политике в отношении Украины, они верят российским телеканалам. И если Москва захочет буквально присоединить Беларусь к "Русскому миру", то где найти идеологическую опору для сопротивления?

Это проблема и для белорусов как социума, и для действующего режима. Лукашенко одним из первых почувствовал опасность. И, выступая с посланием в Национальном собрании, он фактически объявил войну на два фронта: и против прозападной оппозиции, и против пророссийских "западнорусистов", назвав последних "отморозками" и "диверсантами". Причем последние сейчас даже более опасные. Поэтому подавлена попытка Костяна создать панславистской партию. "Не рекомендованы" георгиевские ленты.

Но этого мало. Нужно перестраивать весь идеологический конструкт, делать ставку на этнокультурный национализм. Но осмелится ли Лукашенко на это?

Читайте также: Как сломался русский националист Лукашенко