“Роял“ в кустах. Как алкоголь менял белорусов

Новейшую историю нашей родины можно представить как динамику отношений граждан со стаканом.

Почетное первое в мире место по объему потребляемого спирта на душу населения (данные Всемирной организации здравоохранения: 17,5 л чистого спирта на душу населения в год, у России — 15 л) — закономерный итог эволюции, которую мы прошли от советского "почти не пью" или "пью только по праздникам" к сегодняшнему ежедневному возлиянию большинства. Ответы на многие проклятые вопросы, например, "почему у нас все так, а не иначе?", нужно искать именно в стакане. Верней, в том, как часто стакан появляется в руках.

Мы выскочили на поля алкогольной вольницы в 1990-х гг. после удушливой атмосферы горбачевского "сухого закона". Попытка отрезвить население огромной дряхлой империи стала тем водоразделом, который навсегда отделил советскую культуру отношений со спиртным от перестроечной и постсоветской. Народ пил так, как будто мстил за все: за павловскую денежную реформу, за пустые полки, за гиперинфляцию, даже за непонятную "независимость", за Кашпировского вместо нормальной медицины.

Первым новым напитком, пришедшим на смену "Столичной" и "Пшеничной", стал спирт "Роял". То было исключительное время отсутствия в обществе классовой и половой сегрегации: старые советские атрибуты элиты — должность завскладом или доступ в цэкашный стол заказов — уже ничего не решали. Во всяком случае, они не давали бесплатного "Рояла", а это на тот момент было главным. Страна сообща браталась с литрухой неразбавленного этанола. "Роял" пили в офисах, на производстве, в пока еще работающих конструкторских бюро и, конечно же, на улице, в кустах и на лавках. 50 г спирта, 75 г воды, накрыть пластмассовый стаканчик рукой и подождать, пока жидкости перестанут нагреваться, смешиваясь. Закусить "Сникерсом". Самые стойкие пили "Роял" без воды: главное было не ошибиться и не вдохнуть воздух после первого глотка — гортань обжигало парами, и голос после этого пару дней оставался хриплым. "Роял" пили все: женщины, мужчины, бизнесмены, бандиты, работяги. "Роялом" торговали, поставляя его фурами. "Роялом" рассчитывались за сделки. Обладание Mercedes-600 не означало, что владелец должен перестать пить "Роял" и начать пить 24-летний Chivas Regal.

Появившиеся через несколько лет ликеры "Амаретто" и "Шерри", вино "Сангрия" плавно вытеснили "Роял", они же внесли первые классовые и половые разделения в национальный алкогольный расклад. Дамы предпочитали "Амаретто", мужчины могли пить "Чинзано" и "Шерри" — это не считалось зазорным. Вообще, на этом этапе, в поздние 1990-е, народ вдруг полюбил слабоалкогольные сладкие напитки. Быть может, сладость пойла, которое люди массово вливали в себя, была призвана нивелировать тяготы жизни, которая стала напоминать плохой боевик. Стандартное свидание могло включать 250 г "Амаретто" для дамы, 150 г водки + 250 г "Чинзано" для мужчины, два чебурека, салат, танцы. Что интересно, отечественных аналогов всех этих ликеров в тот момент не производилось ("Симсим" и прочие реплики появились куда позже). Но даже если бы они и производились, их бы никто не покупал: "Амаретто" считалось глотком сладкой заграничной жизни, притягательным вкусом свободы, встретившим нацию за разбитой стеной железного занавеса. После приема 300 г любой из этих жидкостей рвота была практически неизбежна.

Нулевые продолжили дробить нацию на различные алкогольные ниши. В страну пришли "элитные напитки" — Johny Walker Red Label, Famous grouse — то, что западные пассажиры в дьюти-фри в аэропортах брезгливо обходили по большому кругу, а белорусы скупали, дарили друг другу, хвастались. Пролетариат же открывал для себя новый вид потребления — водку в одноразовых стаканчиках с крышечкой из фольги, как на сметане. К такой водке предполагалось приобретать салат "Папарать-кветка" в такой же одноразовой фасовке. Главное — не забыть вилки: ни к водке, ни к салату они почему-то не прилагались. Пацаны на районе баловались модифицированной "отверткой": покупалась 1,5-литровая бутылка газировки "Миринда", треть сливалась на асфальт или в мусорку, образовавшаяся лакуна восполнялась 0,5 водки. Жидкость тщательно взбалтывалась и употреблялась из горла. Могла свалить с ног компанию из трех человек весом до 70 кг.

Середина нулевых еще больше разнообразила потребление. В кафе появились односолодовые шотландские виски по $50 за 50 г, в то время как тот самый электорат, который когда-то тоже начинал с "Рояла" ("Роял" был колыбелью, из которой вырос постсоветский человек), окончательно прилип к слабоалкогольным субстратам. Те, кто побогаче, "подсели" на пиво, те, кто совсем бедные, — на "чернила". Год употребления "чернил" — и ты готовый спекшийся алкаш, тихий или буйный, в зависимости от индивидуальных особенностей характера.

Время шло, подруги бросали, друзья пропадали из поля зрения, и только стакан всегда был рядом. От тебя зависело, чем ты его наполнишь: янтарным бурбоном или янтарным же плодово-ягодным, но отставить его совсем, навсегда было так же немыслимо, как расстаться с тенью. Стакан воспитывал характер и оттачивал личность. Стакан заставлял уходить с работы или продвигаться по службе, чтобы пить лучшее. Выпивание стакана уже мало что меняло в содержимом головы: ни 100 г, ни 250 г не могли вывести из состояния сосредоточенного погружения в себя, нарушить внутреннее молчание.

Мне кажется, когда наш человек умирает, на том свете его должен встречать стакан, в качестве воплощения абсолютной дружбы и абсолютного же понимания. Легко себе представить и наши особые формы ада: например, когда открываешь и все не можешь открыть бутылку с вином, пластмассовая пробка не снимается, или когда на заветный пузырь не хватает каких-нибудь 100 рублей, а прохожие одолжить отказываются.

Они собираются в этих условиях увеличивать возрастной ценз на алкоголь? Напомню, перестройка началась с "сухого закона"! Отношения людей с алкоголем уже переросли форму привычки или даже болезни. Это уже нечто среднее между религией и мировоззрением. Менять же мировоззрение простыми запретами невозможно, это доказывается простым фактом: после давнего введения ограничения на торговлю спиртным после 23.00 пьяных в городе по ночам меньше не стало. Для смены взглядов на жизнь нужно предложить новую систему взглядов. Я предлагаю буддизм и рисование.