Майдан-2014 обесценил Плошчу-2015

Влияние украинских событий на Беларусь значительно большее, чем видится на первый взгляд.

"Майдана мы не допустим в нашей стране", — вдруг заявил Александр Лукашенко 18 февраля на совещании в Минске по проблемам реализации товаров индивидуальными предпринимателями. И тайком направил в Палату представителей изменения в закон "О военном положении", согласно которым сотрудники силовых структур могут безнаказанно применять оружие против граждан. У кого что болит. И похоже, что болит вовсе не экономика.

Между тем влияние нынешних украинских событий на Беларусь значительно большее, чем видится на первый взгляд.

Украинская "оранжевая революция" 2004-2005 годов стала классикой "цветных революций" 2000-х. Ее сильное влияние на постсоветские авторитарные страны в значительной степени основывалось на том, что она была мирная, "бархатная". Именно поэтому не только белорусское демократическое сообщество восприняло ее с энтузиазмом, но и значительная часть далеких от политики обывателей отнеслась к ней положительно, о чем свидетельствовали социологические опросы. Вполне логично, что оппозиция брала стратегию Майдана за образец во время президентских кампаний 2006 и 2010 годов. Слово "Площадь" стало писаться с большой буквы, оно было и паролем для распознавания своих, и целью, и главным смыслом, и символом тех компаний.

Первый удар по идее Площади как способа смены власти нанесли события 19 декабря 2010 года. Власти сполна использовали разбитые двери Дома правительства, чтобы запугать обывателя.

Разумеется, без социологических опросов трудно анализировать и оценивать влияние нынешнего киевского Майдана на Беларусь. Поэтому делаю выводы только на основе личных впечатлений. Влияние Майдана можно разделить на два этапа. Первый этап — это когда украинский протест был мирным. Кажется, что он, скорее, вызвал симпатию большинства белорусов. Ведь украинцы сделали то, что хотели бы, но боятся устроить граждане Беларуси: показали власти, что народ имеет право и честь, чтобы на него хоть иногда обращали внимание.

Но как только конфликт приобрел форму силового противостояния, началось насилие, то в сознании белорусов случился резкий поворот. Майдан стал восприниматься со знаком минус. Я говорю об обывателях, о большинстве, а не о демократическом сообществе.

Конечно, значительную роль здесь играют российские и белорусские телеканалы, которые изо дня в день поносят протестующих. Но не только. В природе обывателя заложен страх перед насилием, хаосом. "Несправедливость лучше беспорядков", — писал когда-то Иоганн Вольфганг Гете. А известный американский психолог Абрахам Маслоу описал эту закономерность ожидания формулой: "У большинства людей угроза хаоса вызывает регрессию всех высших потребностей к потребности в безопасности. Общая реакция людей в этом случае — легко принятие диктатуры или правления военных".

Эта психологическая закономерность накладывается на ментальные особенности белорусов, в генетической памяти которых заложены страх перед насилием: "Лишь бы не было войны!" Белорусскому обществу ближе азиатское представление о сакральности любой власти, которая имеет право делать со своим народом что хочет, чем европейский постулат о праве народа на восстание.

Поэтому теперь на какое-то время у белорусов появится "синдром Майдана". Киевский Майдан станет чучелом без особого участия государственной пропаганды. А оппозиция потеряет единственную в сегодняшних условиях понятную стратегию борьбы.

Идея же стабильности, которую в последнее время подрывают экономические катаклизмы, воссияет новыми красками, вернет себе первоначальную привлекательность и ценность.

Но диктатуры без уличного протеста не сваливаются. И все это, к сожалению, означает, что шансы на изменение статус-кво в Беларуси резко уменьшились. И Майдан этому поспособствовал.