Сергей Антончик: Когда команда проигрывала, Лукашенко психовал и бил соперников по ногам

Будущий президент не мог доиграть до конца, когда его команда уступала. Об этом, а также о других подробностях раннего этапа становления диктатуры в Беларуси в интервью "Салідарнасці" вспоминает лидер рабочего движения 90-х и депутат Верховного Совета Сергей Антончик.

- На прошлой неделе мы не смогли с вами встретиться, потому что вы сказали, что в Минск приехала семья Геннадия Карпенко, и вам нужно было им помочь.

- Да, приезжала его вдова Людмила и сын. Они уже получили гражданство Германии, поэтому спокойно приехали под защитой немецкой страны. Посетили могилу Геннадия, решили другие вопросы.

- Как сложилась ваша дружба с Карпенко?

- Я играл в футбол в чемпионате БССР за минский «Спутник», куда меня пригласил тренер Володя Курнев. А Геннадий Карпенко был судьей. После мы больше близко познакомились в 1990-м, когда БНФ проводил первый митинг на стадионе в Молодечно. Взял там слово и Геннадий, как директор завода порошковой металлургии. Коммунисты ожидали, что он выступит на их стороне, но с его слов все подумали, что он поддерживает БНФ.

Потом мы оба стали депутатами Верховного Совета... И почувствовали близость на духовном уровне. Когда люди дружат? Если есть взаимопонимание на духовном уровне…

- Депутат Лукашенко какое впечатление на вас произвел?

- Во-первых, у него не было никаких друзей. Во-вторых, он не был очень умным человеком. Реально. Но имел хорошую память, точнее - злопамятность.

- Например?

- Например, когда в футбол играли, и его команда проигрывала, то Александр Лукашенко обязательно должен был или дать по ногам, или ущипнуть лучшего нападающего из соперников.

- Вы играли с ним в футбол?

- Конечно. Существовала парламентская команда, мы постоянно играли в спорткомплексе в Уручье. Приходило человек 20, и мы делились на две команды. Лукашенко никто первым не выбирал. Во-первых, играл он так себе. Во-вторых, когда проигрывал, то психовал. Он не мог доиграть до конца, когда его команда уступала. Говорил, что спина болит или еще что-то.

В депутатском среде Лукашенко никакими способностями не отличался, вел себя как нарцисс, который постоянно куда-то лезет. Есть люди, которые не понимают серьезности вопросов, которые ставятся перед ними. Люди, которые мало что понимают и поэтому берутся за самую тяжелую работу. А умный в этой ситуации думает: нет, видимо, я с этим делом не справлюсь. Представьте, чтобы меня сейчас пригласили: давай, поработаешь с нами над атомным реактором. Как умный человек, я отвечу: ребята спасибо, но мне не хватает для этого знаний и опыта. Но много дураков на моем месте ответило бы: окей, какой там заработок, давайте попробуем.

- Это вы подводите к тому, что Лукашенко не постеснялся выдвинуться в президенты?

- Подвожу к тому, кто он такой по психологии. Он решает вопрос, только если что-то случается. Вот рухнул рубль, он начинает вращаться, вызывать всех экспертов: ой, ребята, такое произошло, исправьте мне ситуацию, а то посажу. Исправили - теперь будет сидеть до следующего взрыва.

Мое убеждение: Лукашенко сам по себе не очень умный человек. Это теперь из него уже сделали демона. В первое время президентства Лукашенко еще не был диктатором. Деревенский парень стал президентом, ничего не понимая. Нормальные люди в его команду не шли. Шли либо карьеристы, либо такие же нарциссы, которые хотели власти и покрасоваться.

Не секрет, что Виктор Гончар и другие воспринимали его как бульдозер, который расчистит им путь. Но они пострадали из-за того - а Гончар и погиб - что не учитывали: за Лукашенко стоит Россия. Став президентом, он в первую очередь стал искать поддержки у ее спецслужб.

Несколько лет назад я работал водителем, ездил в командировки и подбирал людей на дорогах - мне 10 часов ехать, интересно с кем-нибудь поговорить. И вот едем мы с одним, а он говорит: вот видишь, Лукашенко не такой уж глупый - как-никак 20 лет у власти. То есть у людей идет отождествление: если он столько времени у власти, значит, хватило у него мозгов-то продержаться

Люди не понимают: Лукашенко был бы умным, если бы привел страну к процветанию. А довести государство до того, что мы сейчас имеем, любой дурак сможет.

А насчет того, что он смог удержать власть, то поставьте себя на его место. Вот он, Лукашенко, стал президентом. Стал почему? Ведь на Вячеслава Кебича бочки катили, номенклатуру зажимали. Поэтому перед ним встала задача: сделать так, чтобы против него не выступали, не совершали, как он говорит, насилие. А тут советники из России: Александр Григорьевич, не беспокойся, мы с тобой, ты должен прижать националистов, запретить национальные символы и язык.

Сама диктаторская система власти подсказывает, как нужно действовать. Человек что-то говорит мне - подаю в суд. Суд на его стороне, потому что он прав? Подгребаю суд под себя, судью сам назначаю, лучше всего, чтобы на него был компромат.

Это азиатская система власти, никакого ума тут не надо. Ум нужно, если у тебя большая семья, и ты хочешь с каждым найти взаимопонимание. А если ты просто кулаком по столу и плетью по людям - ума не надо.

- Как вы оцениваете Зенона Позняка, с которым вы работали во фракции БНФ в парламенте?

- Он очень честный и умный человек. Для него очень важны жизненные принципы. Сегодня, когда принципы размываются у людей, когда общество опустилось, наверное, даже трудно понять такого человека.

- Эпизод, который, по вашему мнению, его характеризует?

- С одним депутатом Верховного Совета (не хочу называть его фамилию) мы как-то ездили вместе в командировку, и он за рюмкой в частной беседе со мной покритиковал Лукашенко, который тогда уже был президентом. А через несколько недель он побежал к нему и встал на колени. И когда в Верховном Совете он выступил за Лукашенко, я был так потрясен, что у меня вырвалось: как вы так можете - вы же мне недавно рассказывали, какой он плохой!

Зенон Позняк мне за это после сделал замечание: «Знаешь, когда человек тебе доверился, пусть он и враг, но ты не можешь это использовать».

- Зная судьбу Позняка, это очередное подтверждение того, что политика - дело аморальных людей.

- Политика может быть моральной. Но политика - это срез общества. И если в обществе другие ценности - обмануть, урвать - то и политика будет соответствующей. А Позняк под общество не менялся

- Писали, что в декабре 94 года, если вы зачитывали антикоррупционный доклад о окружении президента, он публично плакал.

- Да, в конце моего доклада Лукашенко заплакал, зашмыгал носом, достал большой платок. Это была истерика. Моя версия: он боялся, что я приведу факты коррупции, связанные с его ближайшими родственниками. Но сказать об этих фактах я не мог, так как у меня не было документа для подтверждения.

- В августе 1995 года в минском метрополитене прошла забастовка рабочих, выступивших против нарушения администрацией трудового законодательства. В результате, 58 человек было уволено, а вас похитили на несколько дней. Что с вами произошло?

- Метро не работало несколько дней, в центре был транспортный коллапс. Когда началась забастовка, я находился на отдыхе в Логойске. Но через два дня руководители Свободного профсоюза, которые ее инициировали, потеряли контроль над ситуацией: не было ни стратегии, ни тактики поведения.

Мне позвонили ребята: Сергей Антонович, приезжайте, помогите, не знаем что делать, у вас же опыт, вы же проводили забастовки в начале 90-х. Действительно, в свое время я был организатором рабочего движения, помогал создавать Свободный профсоюз.

Я приехал в Минск и начал наводить элементарный порядок. К примеру, захожу в офис профсоюза, а там сидят неизвестные. В этот момент руководители Свободного профсоюза были уже задержаны. Приехал министр внутренних дел Аголец, мы его вытеснили из офиса, поскольку никаких бумаг на обыск или еще что-то у него не было.

А после выхожу на улицу, ко мне подходят два офицера внутренних войск: хотим с вами поговорить. Зашли мы за угол, подъезжает военный УАЗик - меня туда.

Сначала вывезли в воинскую часть, потом в тюрьму, затем на базу спецназа. Три дня ждали посыльного из администрации президента, не знали, что со мной делать. А в это время Сергей Наумчик и Зенон Позняк подняли шум: украли депутата. Меня решили не убивать, а просто привезли в здание КГБ, сообщили, что на меня возбуждено уголовное дело за действия в метрополитене, и отпустили.

Что запомнилось: какое-то время охраняли меня в раздевалке спортзала 6 омоновцев в масках с автоматами. Вечером принесли кровать. Ночью я лег. А они посидят, да подойдут все вместе и смотрят на меня сверху. Я глаз приоткрою и думаю: настоящие гориллы.

- А в 91-м, когда по стране прокатились забастовки, власть шла на контакт?

- Мы имели доступ к телевидению, каждый день по 15 минут выступали! Все требования наши выполнялись. Чтобы вы поняли: никто не ожидал выступления рабочих в самой советизированной и коммунистической республике СССР!

Если помните, всегда говорили, что партия коммунистов - это партия рабочих и крестьян. Почти любой рабочий мог спокойно вступать в партию, а на инженеров и руководителей была разнарядка.

И когда рабочие поднялись и выступили против партийной номенклатуры - это был настолько сильный удар по коммунистам, что они у нас так и не поднялись, в отличие от Украины и России.

- Почему сегодня при трехдневке рабочие на выходят на площадь?

- Сейчас совсем другая ситуация. Сегодня рабочий в самом низу общественной иерархии. На предприятиях остались работать сотни человек, а не тысячи, как раньше. Рабочие сидят на контрактах. Лукашенко 20 лет разрушал общество, и ему это удалось - рабочая солидарность отсутствует…

Политики думают: вот станет хуже, вот еще немного - и люди выйдут на улицу. Как раз наоборот. Если человек получает хорошие деньги, то его запросы начинают расти. А если человек бедный, он вечером наелся, лег спать и думает: Господи, хорошо что не голодным засыпаю. В 90-х бастовали наиболее оплачиваемые заводы и фабрики.

- Геннадий Карпенко умер после инсульта в 1999-м. Вы и сегодня считаете, что там было не все так просто?

- Конечно. Он готовился к президентским выборам 2001 года. И простые люди, и послы, и спортсмены, и люди культуры его поддерживали. Мы все ждали: вот еще недолго осталось, он придет к власти и страной займутся профессионалы. У Лукашенко на тот момент еще не была построена ни экономическая, ни политическая структура власти, у него было только болезненное желание навсегда остаться на посту президента.

Когда смотришь детектив, то следователи всегда ищут мотивы. Если возьмем 20 лет власти Лукашенко, то мы увидим, что главные его оппоненты или убиты, или уехали, или сидят в тюрьмах (кто уже сидел, кто-то еще сидит). Карпенко на момент смерти был самым главным оппонентом Лукашенко.

У Геннадия, как у любого гипертоника, потенциально мог быть инсульт. Но накануне своей смерти он очень хорошо себя чувствовал, мы играли в футбол и т.д. Врачи, которые делали ему вскрытие, говорили, что никогда не видели такого инсульта - чтобы в голове лопнули все сосуды.

На похороны Геннадия пришли тысячи людей, народ его любил. Хотя милиция это запрещала, мы, его друзья, подняли гроб и понесли по проезжей части проспекта от Академии наук, где проходила гражданская панихида, в сторону Восточного кладбища.