Олег Волчек: Я вовремя ушел из системы

28 мая 2013 года исполнилось 15 лет организации "Правовая помощь населению", 10 из них организация провела в подполье. 9 сентября 2003 года Минский городской суд лишил организацию официальной регистрации. Правда, через шесть лет, 9 сентября 2009 года, "Правовая помощь населению" зарегистрировались в Украине.

К 45-летию, которое бессменный руководитель организации Олег Волчек отметил в прошлом году, приурочена книга "Взгляд со второго плана" - об актерах второго плана, о себе.

Сразу два повода подвернулись для встречи "ПОЛИТИКИ" с Олегом Волчеком.

Правозащитник рассказал, как из слесаря он превратился в прокурора, почему его вытолкали из прокуратуры, почему в анналах КГБ проходит под ником "Артист", почему его семейная жизнь оказалась под ударом.


"Я стал оппозицией прокуратуре"


- А почему Вы ушли из прокуратуры?

- Я просто почувствовал, что стал оппозиционным прокуратуре. И не потому, что я работал депутатом Мингорсовета. Если вставали вопросы о привлечении сотрудников милиции к уголовной ответственности, это было сложно сделать, потому что шло колоссальное давление. Поднимал чисто бытовые вопросы: прокуратура Фрунзенского района плохо отапливалась. Это не нравилось руководству, которому нужны простые исполнители, без каких-либо инициатив.

Будучи депутатом Мингорсовета, я защищал жертв белорусской милиции. Опубликовал объявление с призывом обращаться ко мне и указал рабочий телефон прокуратуры Фрунзенского района. Газета «Имя» опубликовала объявление, и тогда я понял, что моя инициатива будет наказуема. Меня вызвали на ковер: это телефон не депутата, а прокуратуры. Выбирай: или работай, как все, или иди в политику.

В то время я уже пообщался с политическими партиями, с офисом ОБСЕ, умудрился съездить в Германию и Ригу, поэтому на инстинктивном уровне понял: надо увольняться. Останусь в прокуратуре – законсервируюсь.

- Получается, Вас вытолкнули в политику?

- Сегодняшняя прокуратура опущена ниже всех остальных государственных структур. Мы не видим крупных проверок, прокуратура не возбуждает коррупционных дел, надзора мы не видим. 2-3 года – и сейчас молодые следователи бегут из прокуратуры. А бежать некуда. С 97-го года частных охранных агентств нет, а коммерческие фирмы вынуждают юристов, разрабатывать незаконные схема уклонения от уплаты налогов. А ведь многие мои коллеги не хотят таким способом зарабатывать себе на жизнь, ведь понимают, что всё это называется – преступление.
Если первые пять лет бывшие коллеги сторонились меня, даже не здоровались, то сейчас мы, по крайней мере, здороваемся. Видят, что я не растерялся, снимаюсь даже в кино, в рекламе.


"Я хотел вначале попасть в КГБ"


- Каким ветром Вас занесло в кино?

- Сразу после армии я хотел поступать в театральное училище. Но тогда, в 88-89 году, я горел сильным желанием борьбы с преступностью. Многие афганцы ушли в КГБ, многие стали следователями.

Я восемь месяцев работал слесарем по подвижной части электропоездов метрополитена. Бригадир как-то мне и говорит: Олег, у тебя и льготы есть, и мозги работают. Зачем ты слесаришь? Иди в прокуроры, у тебя получится.

Почти сразу, летом, я подал документы на подготовительное отделение, сдал вступительный экзамен. Из 21 человека 18 оказались афганцами.

Судьба нас пораскидала, но мы стараемся поддерживать связь. Все 18 человек (не буду называть фамилии) стали известными кто в органах, кто в бизнесе, кто в третьем секторе.

Так из слесарей я попал в прокуроры. Специализацией выбрал не хозяйственное право, не адвокатскую деятельность, а следственно-прокурорскую. По окончанию университета сразу пошел в прокуратуру.

Я хотел вначале попасть в КГБ. Года полтора приходили в прокуратуру из органов, хотели забрать к себе.

- Почему же не забрали?

- Меня интересовало, смогу ли я выезжать на отдых за границу. Мне сказали, что с отдыхом за границей в КГБ сложнее. Тогда я решил остаться в прокуратуре. Я люблю отдыхать, путешествовать, а закрытый КГБ не позволил бы мне этого.

- А почему в КГБ вы проходите под ником "Артист"?

- Думаю, потому что снимаюсь в кино. В любом случае мне это не мешает.

- Знали, кто Вас курирует?

- Я знал двоих. Были доброжелатели, которые не то чтобы оберегали, но предупреждали. Я знаю, что досье собирается очень давно – вырезками, отчетами, поездками. Мне это не мешает; я не веду антигосударственной деятельности, не формировал партизанские отряды по свержению власти, я работаю по закону.

Знаю, что после ухода из прокуратуры два года проверяли все мои дела – отказные, прекращённые, приостановленные дела и те, которые направлял в суд. Но та проверка завершилась без последствий для меня.

Обидно, что государство проявляет к тебе столько "внимания" и "заботы", хотя ты не занимаешься никакой противоправной деятельностью.

Международные организации дважды награждали премиями, еще трижды был номинантом. Когда последний раз судья Ткачева осудила меня на 9 суток, она зачитала мой характеризующий материал на 25 страницах. Мне все равно, но ведь такое отношение бьет по близким людям.



"Семейная жизнь под ударом"


- Я вовремя ушел из системы. Я не потратил зря последние 15 лет, после увольнения из прокуратуры. Как человек, как юрист я справился с трудностями, которые свалились на меня.

Если бы остался в прокуратуре, мне пришлось бы тяжело. Мои коллеги увольняются к 45 годам, но увольняются по-разному: кто сам уходит, кого просят сойти с корабля. Они переживают кризис: отдают системе 20 лет, отдают свои знания и опыт, желая заслужить уважение общества и государства. А на деле оказывается – никому они не нужны. Система перемалывает их и забывает.

В России бывшим работникам спецслужб нашли нишу – частные охранные агентства. Отдав львиную долю жизни государству, заработав пенсию, российские правоохранители перетекают в частные охранные агентства. А зарплата у них куда выше, чем у белорусов. В Беларуси некуда уходить – не только правоохранителям, но и чиновникам.

Уйдя из системы, я сохранил свой профессионализм, вместе с "Правовой помощью населения" помог людям. За истекшие 15 лет мы помогли примерно 15 тысячам человек – это только те, кого мы персонально знаем, с кем лично общались.

Эти 15 лет удались.

- 15 лет – большой срок. Какое самое сильное испытание свалилось на Вас?

- Под ударом оказалась семейная жизнь. Первый брак у меня не сложился: развела нас моя правозащитная деятельность. КГБ достало бывшую жену звонками и настойчивыми просьбами перевоспитать меня. Хотели, чтобы я защищал больных и немощных, обещали даже помогать. В начале 2000 года жена не выдержала, собрала вещи и ушла.

Второй раз женился в 2002 году.

25 декабря 2010 года (это день рождения моей второй жены) на квартиру к теще, где мы с женой жили, нагрянул КГБ с обыском. Это случилось на шестые сутки после кровавого воскресенья. Дед жены с лежачей бабушкой не помешали «рыцарям плащ и кинжала» перевернуть квартиру...
А я в то время был на съемках…

Последние два с половиной года были самыми трудными в нашем браке, но пока держимся.


"Взгляд на жизнь со второго плана"


- Сколько фильмов в Вашем загашнике?

- Есть фильмы, где снимался в массовке, есть съемки в групповках, есть в эпизодах. Если считать все, то наберется более 50 фильмов. 7-8 фильмов, где я снимался в эпизодах, фильмов 10-15 – в групповках. Хочу в честь своего 45-летия выпустить книгу об актёрах массовых сцен, и в целом о процессе кинотворчества "Взгляд со второго плана". Я, актер второго плана, излагаю свой взгляд на кино, на жизнь. И подготовлю DVD со своими ролями.

- Есть ли фильмы, игра в которых запомнилась больше всего?

- В документальных фильмах я снимался в главных ролях.
Больше всего мне подошла и понравилась роль и харизма Сергея Песецкого - контрабандист, писатель, шпион, партизан, сидел в тюрьме. Человек прошел через тюрьму, его роман выдвигался на Нобелевскую премию. Говорят, он работал (или – с ним работали) на семь разведок. Легенды хватит на целый сериал.

Второй фильм – про ксендза Шеплевича, за которую съёмочная группа и БЕЛСАТ получили премию. Это боевой офицер, бил большевиков, отстаивал независимость Польши, а потом – вверил свою жизнь Богу. Восстановил под Барановичами костел, прошел через сталинские лагеря. Когда он умер в 85 году, его в последний путь провожала колонна людей, растянувшиеся на четыре километра. Не каждого советского деятеля провожало столько народа.

Из художественных фильмов мне, конечно, больше понравилась работа в "Одиноком острове", в милицейском сериале "Настоящая жизнь". Вначале я задерживаю нормального человека и отпускаю хулигана, а позже, разобравшись в ситуацию, призываю хулигана к ответу, а невиновного отпускаю.

- Вы и семью свою вовлекли в киноиндустрию…

- Дочка, мама тоже снимаются. С дочкой мы тоже снимались вместе в милицейском сериале "Капитан Гордеев" (12 серий, советую посмотреть). НТВ проводило съемки в Центральном РОВД. Многие следователи, которые меня знают, не могли понять – что я же делаю в Центральном РОВД.


Дежавю


- Прошедшие 15 лет Вы занимались не только правозащитной деятельностью, но и участвовали в президентских выборах.

- Первые наши выборы – альтернативные, 1999 год. За это "Правовой помощи населению" не выдали лицензию. В феврале мы сдали документы в министерство юстиции на лицензию, а через три дня у нас было заседание Центризбиркома во главе с Гончаром в кофе «Колизей». Нас тогда арестовали, после чего «Правовой помощи населению» приостановили выдачу лицензии на оказание юридических услуг.

"Правовая помощь населению" участвовала в президентских выборах 2001 года – тогда мы поддержали Владимира Гончарика, в 2006 году мы поддержали Александра Козулина. В 2010 году мы не поддержали конкретного кандидата, хотя лично я был членом инициативной группы Андрея Санникова. Мои коллеги из прокуратуры, судов симпатизировали ему, поэтому я и поддержал его. Причем активность проявлял только на этапе сбора подписей, потому что у нас было много работы: мы решили помогать всем демократическим кандидатам, если они будут обращаться.

- Планы на 2015 год уже строите?

- Референдумы, проекты, стратегии у меня вызывают ощущение дежавю: мы это все уже проходили. Когда мы втягиваемся в кампанию, мы забываем о людях. Этот вопрос мы поднимали еще в 99 году, когда с Гончаром столкнулись с этой проблемой: людей в регионах увольняли с работы, нужны были фонды помощи. Поэтому сейчас надо определиться: ради чего идем на президентскую кампанию, готовы ли мы спалить остатки актива страны, при существующем избирательном законодательстве, при Центризбиркоме во главе с Ермошиной, при таком тотальном контроле, при политзаключенных.

Я не сторонник участия в такой кампании. У меня язык не поворачивается назвать это "выборами" - выбора ведь нет. Пока преждевременно говорить об участии или неучастии в предстоящей кампании. Для начала все демократические силы должны собраться вместе, избрать единого лидера, как это было в 2006 году, выработать совместную стратегию.

Сегодня у нас разброд, раздрай. С чем идти к народу?