Анатолий Лебедько: Кто сказал, что политика - грязное дело
Как молодой депутат Анатолий Лебедько оказался в команде кандидата в президенты Александра Лукашенко, который при отсутствии единого кандидата от оппозиции представлялся человеком, способным отодвинуть старую номенклатуру от власти? Почему Лебедько не стал работать с Лукашенко после выборов? Кто сорвал импичмент Лукашенко, объявленный Верховным Советом в 1996 году? И Почему Анатолий Лебедько не пошел кандидатом в президенты в 2010 году?
Лидер ОГП Анатолий Лебедько дал интервью проекту UDF.BY - "ПОЛИТИКА".
"Удел людей с чистыми руками"
- Почему молодой преподаватель истории из Ошмян подался в политику? Учитель - чистый в помыслах и делах человек, вдруг оказывается в таком грязном деле, как политика?
- А кто сказал, что политика – грязное дело?..
Политика – такой же вид деятельности, как и другое ремесло: как печь хлеб, делать сапоги, вытачивать болванку и лечить людей. В каждом виде деятельности есть профессионалы и не профессионалы, порядочные и нечистые на руку. Поэтому политика на самом деле удел людей с чистыми руками, с идеями улучшить окружающий мир. Это мое глубокое убеждение.
А пришел я в большую политику в 90-ом году, о чем до сих пор не жалею. Возможно, это было стечением обстоятельств: рушилась огромная империя, и был огромный спрос на людей активных, свободолюбивых, со своим собственным мнением. Так что мне ужасно повезло, что я именно тогда пришел в политику.
Ко мне в школу-интернат, где я работал заместителем директора по воспитательной работе, пришла группа молодых людей, и сказали мне: Анатоль, есть у нас намерение расшевелить ошмянское болото, дать ему немного импульса, жизни и свободы. Предлагаем тебе принять участие в избирательной кампании.
- И кто были те молодые люди?
- Разные молодые люди, в том числе и связанные с местным комсомолом.
Мне часто пытаются навесить ярлык комсомольца, но я никогда в комсомоле никаких должностей не занимал – ни в школе, ни в институте; самая высокая административная должность, которую я занимал в институте – староста группы.
Шла горбачевская перестройка, и они представляли оппозиционную часть в комсомольско-партийном аппарате. Мы пошли на эти выборы и не только выиграли, получив 74% поддержки избирателей, но и создали фракцию в районном Совете из пяти человек. Я уверяю вас, что это были очень креативные амбициозные молодые люди с очень чистыми помыслами; думаю, благодаря этим качествам ошмянцы нас и поддержали.
"Не понимаю Лукашенко: утром он с коммунистами, вечером – с демократами"
- Анатолий Владимирович, у Вас с Лукашенко очень много похожего: Вы – историк, он – историк (и не только), Вы родом из деревни – он родом из деревни. В политику оба попали практически одновременно, и даже в 1994 году были одним из молодых волков, что привели Лукашенко к власти. А помните ли Вы первую вашу встречу, как Вы познакомились с ним?
- Во-первых, молодым, серым или бурым волком я стал тогда, когда уже сложился как политик национального масштаба.
В 1994 году я был одним из большого количества депутатов, я бы не называл себя политиком республиканского уровня.
Первую встречу конечно же не помню! Не скажу, что в первые месяцы после прихода в Верховный Совет я заприметил Лукашенко. Только двух депутатов из всего Верховного Совета, выходивших к микрофону, Овальный зал воспринимал без шума: Нила Гилевича и Филарета, как ни удивительно. Они выступали не так часто, но это были фигуры, к голосу которых прислушивались. Блистали Гончар, Булахов. Депутаты от оппозиции БНФ Позняк, Голубев, Борщевский, Трусов – вот список тех, кто запомнился.
Лукашенко я бы отнес в десятку наиболее активных депутатов: выступал часто, буквально по всем вопросам. Лукашенко уличили в том, что он все время лавировал. Депутат из Ивьевского района спросил перед микрофоном: "Не понимаю Лукашенко: утром он с коммунистами, вечером – с демократами". Это была точная формулировка, поскольку он водился и с теми, и с другими, но входил при этом Депутатский демократический клуб – в сотню депутатов, которые были в жесткой или мягкой оппозиции к режиму, составляя оппозиционное меньшинство.
Но встречу, в ходе которой он меня поразил или выступлением, или действием, или поступком – не помню.
"Все действия были направлены на разрушение старой советской системы"
- Как Вы оказались в его команде?
- По банальной причине. Консолидация оппозиции – проблема не сегодняшнего дня, она была острой и в 94-ом году. Думаю, если бы демократы были едины, был единый кандидат, то не произошло бы столь свободного выбора.
Дело в том, что в 94-м году Александр Лукашенко не был проблемой Беларуси; проблемой была старая партийная номенклатура во главе с Кебичем. Многие понимали, что Кебич не готов к реформам, что старую команду необходимо менять. Все мои устремления были направлены на то, чтобы команда старой партийной номенклатуры во главе с Кебичем ушла, без этого не представлялось, что в страну придут перемены. Поэтому все действия были направлены на разрушение старой советской системы.
Во время президентской кампании 1994 года сразу три кандидата пошли в президенты: Зенон Пазняк, Станислав Шушкевич и Геннадий Карпенко. Я как гражданин поддержал двух потенциальных кандидатов: Александра Лукашенко, который при отсутствии единого кандидата от оппозиции представлялся человеком, способным отодвинуть старую номенклатуру от власти. И Геннадия Карпенко. Тогда выдвижение осуществлялось сбором подписей избирателей и сбором подписей депутатов. Свою подпись как депутат Верховного Совета я отдал Геннадию Карпенко. Несмотря на то, что Лукашенко и руководители его штаба настаивали, чтобы мы отозвали свои подписи, группа депутатов, включая меня, категорически отказались.
Было понятно, что тремя колоннами выиграть у Кебича невозможно. Это определило не только мой выбор, но и выбор других людей, которые оказались в команде кандидата в президенты Александра Лукашенко. Это не сулило ни материальных, ни финансовых преференций, не удовлетворяло амбиций. Но Лукашенко тогда очень сильно набирал как руководитель антикоррупционной комиссии, и казалось, что он в состоянии оказать конкуренцию Кебичу.
- В 1995 году пути Лебедько и Лукашенко разошлись. Лукашенко объясняет это тем, что Лебедько обиделся – ведь белорусский руководитель не предложил ему пост министра иностранных дел. Какова ваша версия?
- Я никуда не уходил, потому что президентская избирательная кампания, в которой я участвовал, уже закончилась; едва ли не первым делом после победы Лукашенко предложил команде: берите те портфели, которые хотите. Практически все, кто пожелал, получили желанные портфели.
Я никуда не приходил и не уходил, как был депутатом парламента, таковым и оставался. Не буду гадать, как бы я повел себя, если бы не был депутатом, но тогда я был удовлетворен практически всем: у меня была любимая работа. Меня вдохновляло количество людей, проголосовавших за меня в 1990 году, а в 1995 году на очередных выборах я был одним из немногих, кто баллотировался по тому же Ошмянскому избирательному округу, по которому шли 10 соперников. Я выиграл в первом же туре, набрав 61%. У меня была колоссальная поддержка людей, поэтому даже уходить с должности депутата было бы не совсем хорошо по отношению к избирателям…
У меня был кабинет на три окна, секретарша, персональная "Волга". Мне не приходилось думать о добыче хлеба насущного, которая сопровождает и слесаря, и токаря, и политика. И я мог выбирать. Поэтому меня не очень прельщала работа в исполнительных структурах власти, скажу сразу.
Даже если скажу, что Лукашенко мне предлагал министра образования, а я хотел министра иностранных дел, - это есть косвенное признание потенциала у гражданина Анатолия Лебедько со стороны Александра Лукашенко. Но факты говорят о другом.
Тогда я лоббировал Владимира Сенько на пост министра иностранных дел. На должность министра претендовали два человека: Георгий Таразевич и Владимир Сенько. В моих глазах Сенько был явно предпочтительнее, потому что он выступал за реформы; карьерный дипломат с хорошим послужным списком – именно такой человек и нужен, а не старый партийный функционер. Я был очень доволен, что в конечном итоге министром стал Сенько.
Лоббируя совершенно другого человека на пост министра иностранных дел, я никак не мог претендовать на эту должность сам!
Я едва не возглавил президентский совет – структуру, которая задумывалась как коммуникационная площадка для оппозиции, власти, НГО, профсоюзов. Эта идея мне симпатизировала. Туда я едва не попал. Но грянул скандал с белыми пятнами (это был 1994 год), и я перестал поддерживать коммуникации. Никакой должности в исполнительных структурах у меня не было.
"ВС и КС не столько хотели власти, сколько жаждал ее Лукашенко"
- В ноябре 1996 года Верховный Совет 13 созыва организовал импичмент Лукашенко. Почему не довели процедуру до конца? Ведь уже тогда стало ясно, что этот человек при реализации своих амбиций не остановиться ни перед чем…
- Напомню, что инициатором импичмента стала фракция "Гражданское действие", которую возглавлял Станислав Богданкевич и в которую входил и я. Это был период фактического двоевластия: с одной стороны – парламент и Конституционный суд, с другой – исполнительная власть во главе с Лукашенко. Происходила серьезная политическая интрига, и события могли развиваться по нескольким сценариям. К сожалению, они пошли по худшему…
Я думаю, это связано с тем, что в последний момент некоторым руководителям Верховного Совета и Конституционного суда просто не хватило политической воли. Они, наверное, не столько хотели власти, сколько жаждал ее Лукашенко. Чувство самосохранения Лукашенко проявилось и в его действиях. У Лукашенко было преимущество – он боролся за самого себя, имел возможность принимать решения более оперативно. К этому времени он уже немного поднаторел в плане "разделяй и властвуй": он уже и тогда использовал в отношении кого-то компромат, кому-то предлагали материальные преференции. В итоге не хватило силы воли у тех, кто должен был ее проявлять.
- Говорят, на председателя конституционного суда Тихиню повлияли угрозами обнародовать компромат…
- Я думаю, что-то было сделано, мы можем только догадываться – что. Но Тихиня на самом деле в последнее время повел себя не так, каким его привыкли видеть и воспринимать в должности председателя Конституционного суда.
"Организовать общественный трибунал внутри страны крайне сложно и небезопасно"
- В 1999-2000 годах исчезают Юрий Захаренко, Виктор Гончар и Анатолий Красовский, в 2000 году – Дмитрий Завадский. ОГП пытается добиться расследования этих политических исчезновений, но безрезультатно. На президентских выборах 2001 года лидеры оппозиции обещали обнародовать информацию об исчезновении политических оппонентов Лукашенко. Почему не обнародовали?
- Действительно, названные случаи мы квалифицируем как политические убийства.
Что касается документов, то они были обнародованы Гончариком и Леоновым во время президентской кампании в достаточном объеме. Достаточном для любой нормальной правовой цивилизованной страны. Еще в 99-ом году у меня состоялся разговор с одним из следователей прокуратуры Минска, который, выйдя в коридор, задал мне вопрос: неужели вы полагаете, что у нас недостаточно квалификации, чтобы расследовать исчезновения? Даже собранного материала достаточно, чтобы передавать дело в суд.
Опубликованных материалов, показаний Алкаева было достаточно, чтобы исполнителей и организаторов упрятать за решетку. Всегда сложнее с доказательствами вины заказчиков. Ту дистанцию с исполнителями и организаторами, которая прошла Украина в деле Гонгадзе, мы тоже могли пройти. Но все следы ведут на вершину власти. Власть контролирует следствие, суд, поэтому мы даже не мечтаем, что в обозримом будущем "громкие исчезновения" дойдут до суда.
Нам нужно не ждать этого момента, а сейчас создавать общественный трибунал, который займется громкими делами: систематизирует все материалы, которые есть, возьмет показания у свидетелей, которые пока еще живы. И сложит все материалы в одну папку. Собранные в рамках общественного трибунала материалы, которые являются расследованием похищений и политических убийств, стали бы основой работы для независимого суда, который не сегодня, так завтра появится в Беларуси.
- Так почему общественный трибунал до сих пор не создан? Нет желающих взвалить на себя этот груз?
- Да, немного желающих. Думаю, вполне логично, если бы инициативу на себя взяли те белорусы, которые вынуждены были выехать за пределы страны. Внутри организовать общественный трибунал крайне сложно и небезопасно. Но этим вполне можно заняться, находясь в Варшаве, Вильнюсе, Брюсселе или любой другой европейской столице.
Мы готовы помогать – у нас есть масса материалов, мы большой объем работы проделали. Если найдутся структуры за пределами Беларуси, которым небезразлична судьба Беларуси, мы готовы кооперировать наши усилия.
"Почему Лебедько с Калякиным не участвовали в президентской кампании? Они все знали!"
- Анатолий Владимирович, Лукашенко уже 19 лет рулит Беларусью, а Вы еще ни разу не выступили даже в роли кандидата в президенты. Не желаете исправить эту ошибку?
- На память приходит забавная ситуация. Когда я вышел из следственного изолятора КГБ – "американки", в социальных сетях прочитал: почему Лебедько с Калякиным не участвовали в президентской кампании? Они все знали!
Когда ты участвуешь активно в событиях, говорят: вы так давно в политике, надо уступить место новым перспективным молодым. Когда уступаешь место новым перспективным молодым: э-э-э, не случайно все это, с умыслом!
В 2010 году я был готов участвовать в президентской кампании, если бы реализовали народное голосование – "праймериз", под которым подписалось свыше 10 структур. При реализации праймериз я готов был выдвигаться кандидатом в президенты от ОГП и бороться за поддержку избирателей.
Окончание следует...
Лидер ОГП Анатолий Лебедько дал интервью проекту UDF.BY - "ПОЛИТИКА".
"Удел людей с чистыми руками"
- Почему молодой преподаватель истории из Ошмян подался в политику? Учитель - чистый в помыслах и делах человек, вдруг оказывается в таком грязном деле, как политика?
- А кто сказал, что политика – грязное дело?..
Политика – такой же вид деятельности, как и другое ремесло: как печь хлеб, делать сапоги, вытачивать болванку и лечить людей. В каждом виде деятельности есть профессионалы и не профессионалы, порядочные и нечистые на руку. Поэтому политика на самом деле удел людей с чистыми руками, с идеями улучшить окружающий мир. Это мое глубокое убеждение.
А пришел я в большую политику в 90-ом году, о чем до сих пор не жалею. Возможно, это было стечением обстоятельств: рушилась огромная империя, и был огромный спрос на людей активных, свободолюбивых, со своим собственным мнением. Так что мне ужасно повезло, что я именно тогда пришел в политику.
Ко мне в школу-интернат, где я работал заместителем директора по воспитательной работе, пришла группа молодых людей, и сказали мне: Анатоль, есть у нас намерение расшевелить ошмянское болото, дать ему немного импульса, жизни и свободы. Предлагаем тебе принять участие в избирательной кампании.
- И кто были те молодые люди?
- Разные молодые люди, в том числе и связанные с местным комсомолом.
Мне часто пытаются навесить ярлык комсомольца, но я никогда в комсомоле никаких должностей не занимал – ни в школе, ни в институте; самая высокая административная должность, которую я занимал в институте – староста группы.
Шла горбачевская перестройка, и они представляли оппозиционную часть в комсомольско-партийном аппарате. Мы пошли на эти выборы и не только выиграли, получив 74% поддержки избирателей, но и создали фракцию в районном Совете из пяти человек. Я уверяю вас, что это были очень креативные амбициозные молодые люди с очень чистыми помыслами; думаю, благодаря этим качествам ошмянцы нас и поддержали.
"Не понимаю Лукашенко: утром он с коммунистами, вечером – с демократами"
- Анатолий Владимирович, у Вас с Лукашенко очень много похожего: Вы – историк, он – историк (и не только), Вы родом из деревни – он родом из деревни. В политику оба попали практически одновременно, и даже в 1994 году были одним из молодых волков, что привели Лукашенко к власти. А помните ли Вы первую вашу встречу, как Вы познакомились с ним?
- Во-первых, молодым, серым или бурым волком я стал тогда, когда уже сложился как политик национального масштаба.
В 1994 году я был одним из большого количества депутатов, я бы не называл себя политиком республиканского уровня.
Первую встречу конечно же не помню! Не скажу, что в первые месяцы после прихода в Верховный Совет я заприметил Лукашенко. Только двух депутатов из всего Верховного Совета, выходивших к микрофону, Овальный зал воспринимал без шума: Нила Гилевича и Филарета, как ни удивительно. Они выступали не так часто, но это были фигуры, к голосу которых прислушивались. Блистали Гончар, Булахов. Депутаты от оппозиции БНФ Позняк, Голубев, Борщевский, Трусов – вот список тех, кто запомнился.
Лукашенко я бы отнес в десятку наиболее активных депутатов: выступал часто, буквально по всем вопросам. Лукашенко уличили в том, что он все время лавировал. Депутат из Ивьевского района спросил перед микрофоном: "Не понимаю Лукашенко: утром он с коммунистами, вечером – с демократами". Это была точная формулировка, поскольку он водился и с теми, и с другими, но входил при этом Депутатский демократический клуб – в сотню депутатов, которые были в жесткой или мягкой оппозиции к режиму, составляя оппозиционное меньшинство.
Но встречу, в ходе которой он меня поразил или выступлением, или действием, или поступком – не помню.
"Все действия были направлены на разрушение старой советской системы"
- Как Вы оказались в его команде?
- По банальной причине. Консолидация оппозиции – проблема не сегодняшнего дня, она была острой и в 94-ом году. Думаю, если бы демократы были едины, был единый кандидат, то не произошло бы столь свободного выбора.
Дело в том, что в 94-м году Александр Лукашенко не был проблемой Беларуси; проблемой была старая партийная номенклатура во главе с Кебичем. Многие понимали, что Кебич не готов к реформам, что старую команду необходимо менять. Все мои устремления были направлены на то, чтобы команда старой партийной номенклатуры во главе с Кебичем ушла, без этого не представлялось, что в страну придут перемены. Поэтому все действия были направлены на разрушение старой советской системы.
Во время президентской кампании 1994 года сразу три кандидата пошли в президенты: Зенон Пазняк, Станислав Шушкевич и Геннадий Карпенко. Я как гражданин поддержал двух потенциальных кандидатов: Александра Лукашенко, который при отсутствии единого кандидата от оппозиции представлялся человеком, способным отодвинуть старую номенклатуру от власти. И Геннадия Карпенко. Тогда выдвижение осуществлялось сбором подписей избирателей и сбором подписей депутатов. Свою подпись как депутат Верховного Совета я отдал Геннадию Карпенко. Несмотря на то, что Лукашенко и руководители его штаба настаивали, чтобы мы отозвали свои подписи, группа депутатов, включая меня, категорически отказались.
Было понятно, что тремя колоннами выиграть у Кебича невозможно. Это определило не только мой выбор, но и выбор других людей, которые оказались в команде кандидата в президенты Александра Лукашенко. Это не сулило ни материальных, ни финансовых преференций, не удовлетворяло амбиций. Но Лукашенко тогда очень сильно набирал как руководитель антикоррупционной комиссии, и казалось, что он в состоянии оказать конкуренцию Кебичу.
- В 1995 году пути Лебедько и Лукашенко разошлись. Лукашенко объясняет это тем, что Лебедько обиделся – ведь белорусский руководитель не предложил ему пост министра иностранных дел. Какова ваша версия?
- Я никуда не уходил, потому что президентская избирательная кампания, в которой я участвовал, уже закончилась; едва ли не первым делом после победы Лукашенко предложил команде: берите те портфели, которые хотите. Практически все, кто пожелал, получили желанные портфели.
Я никуда не приходил и не уходил, как был депутатом парламента, таковым и оставался. Не буду гадать, как бы я повел себя, если бы не был депутатом, но тогда я был удовлетворен практически всем: у меня была любимая работа. Меня вдохновляло количество людей, проголосовавших за меня в 1990 году, а в 1995 году на очередных выборах я был одним из немногих, кто баллотировался по тому же Ошмянскому избирательному округу, по которому шли 10 соперников. Я выиграл в первом же туре, набрав 61%. У меня была колоссальная поддержка людей, поэтому даже уходить с должности депутата было бы не совсем хорошо по отношению к избирателям…
У меня был кабинет на три окна, секретарша, персональная "Волга". Мне не приходилось думать о добыче хлеба насущного, которая сопровождает и слесаря, и токаря, и политика. И я мог выбирать. Поэтому меня не очень прельщала работа в исполнительных структурах власти, скажу сразу.
Даже если скажу, что Лукашенко мне предлагал министра образования, а я хотел министра иностранных дел, - это есть косвенное признание потенциала у гражданина Анатолия Лебедько со стороны Александра Лукашенко. Но факты говорят о другом.
Тогда я лоббировал Владимира Сенько на пост министра иностранных дел. На должность министра претендовали два человека: Георгий Таразевич и Владимир Сенько. В моих глазах Сенько был явно предпочтительнее, потому что он выступал за реформы; карьерный дипломат с хорошим послужным списком – именно такой человек и нужен, а не старый партийный функционер. Я был очень доволен, что в конечном итоге министром стал Сенько.
Лоббируя совершенно другого человека на пост министра иностранных дел, я никак не мог претендовать на эту должность сам!
Я едва не возглавил президентский совет – структуру, которая задумывалась как коммуникационная площадка для оппозиции, власти, НГО, профсоюзов. Эта идея мне симпатизировала. Туда я едва не попал. Но грянул скандал с белыми пятнами (это был 1994 год), и я перестал поддерживать коммуникации. Никакой должности в исполнительных структурах у меня не было.
"ВС и КС не столько хотели власти, сколько жаждал ее Лукашенко"
- В ноябре 1996 года Верховный Совет 13 созыва организовал импичмент Лукашенко. Почему не довели процедуру до конца? Ведь уже тогда стало ясно, что этот человек при реализации своих амбиций не остановиться ни перед чем…
- Напомню, что инициатором импичмента стала фракция "Гражданское действие", которую возглавлял Станислав Богданкевич и в которую входил и я. Это был период фактического двоевластия: с одной стороны – парламент и Конституционный суд, с другой – исполнительная власть во главе с Лукашенко. Происходила серьезная политическая интрига, и события могли развиваться по нескольким сценариям. К сожалению, они пошли по худшему…
Я думаю, это связано с тем, что в последний момент некоторым руководителям Верховного Совета и Конституционного суда просто не хватило политической воли. Они, наверное, не столько хотели власти, сколько жаждал ее Лукашенко. Чувство самосохранения Лукашенко проявилось и в его действиях. У Лукашенко было преимущество – он боролся за самого себя, имел возможность принимать решения более оперативно. К этому времени он уже немного поднаторел в плане "разделяй и властвуй": он уже и тогда использовал в отношении кого-то компромат, кому-то предлагали материальные преференции. В итоге не хватило силы воли у тех, кто должен был ее проявлять.
- Говорят, на председателя конституционного суда Тихиню повлияли угрозами обнародовать компромат…
- Я думаю, что-то было сделано, мы можем только догадываться – что. Но Тихиня на самом деле в последнее время повел себя не так, каким его привыкли видеть и воспринимать в должности председателя Конституционного суда.
"Организовать общественный трибунал внутри страны крайне сложно и небезопасно"
- В 1999-2000 годах исчезают Юрий Захаренко, Виктор Гончар и Анатолий Красовский, в 2000 году – Дмитрий Завадский. ОГП пытается добиться расследования этих политических исчезновений, но безрезультатно. На президентских выборах 2001 года лидеры оппозиции обещали обнародовать информацию об исчезновении политических оппонентов Лукашенко. Почему не обнародовали?
- Действительно, названные случаи мы квалифицируем как политические убийства.
Что касается документов, то они были обнародованы Гончариком и Леоновым во время президентской кампании в достаточном объеме. Достаточном для любой нормальной правовой цивилизованной страны. Еще в 99-ом году у меня состоялся разговор с одним из следователей прокуратуры Минска, который, выйдя в коридор, задал мне вопрос: неужели вы полагаете, что у нас недостаточно квалификации, чтобы расследовать исчезновения? Даже собранного материала достаточно, чтобы передавать дело в суд.
Опубликованных материалов, показаний Алкаева было достаточно, чтобы исполнителей и организаторов упрятать за решетку. Всегда сложнее с доказательствами вины заказчиков. Ту дистанцию с исполнителями и организаторами, которая прошла Украина в деле Гонгадзе, мы тоже могли пройти. Но все следы ведут на вершину власти. Власть контролирует следствие, суд, поэтому мы даже не мечтаем, что в обозримом будущем "громкие исчезновения" дойдут до суда.
Нам нужно не ждать этого момента, а сейчас создавать общественный трибунал, который займется громкими делами: систематизирует все материалы, которые есть, возьмет показания у свидетелей, которые пока еще живы. И сложит все материалы в одну папку. Собранные в рамках общественного трибунала материалы, которые являются расследованием похищений и политических убийств, стали бы основой работы для независимого суда, который не сегодня, так завтра появится в Беларуси.
- Так почему общественный трибунал до сих пор не создан? Нет желающих взвалить на себя этот груз?
- Да, немного желающих. Думаю, вполне логично, если бы инициативу на себя взяли те белорусы, которые вынуждены были выехать за пределы страны. Внутри организовать общественный трибунал крайне сложно и небезопасно. Но этим вполне можно заняться, находясь в Варшаве, Вильнюсе, Брюсселе или любой другой европейской столице.
Мы готовы помогать – у нас есть масса материалов, мы большой объем работы проделали. Если найдутся структуры за пределами Беларуси, которым небезразлична судьба Беларуси, мы готовы кооперировать наши усилия.
"Почему Лебедько с Калякиным не участвовали в президентской кампании? Они все знали!"
- Анатолий Владимирович, Лукашенко уже 19 лет рулит Беларусью, а Вы еще ни разу не выступили даже в роли кандидата в президенты. Не желаете исправить эту ошибку?
- На память приходит забавная ситуация. Когда я вышел из следственного изолятора КГБ – "американки", в социальных сетях прочитал: почему Лебедько с Калякиным не участвовали в президентской кампании? Они все знали!
Когда ты участвуешь активно в событиях, говорят: вы так давно в политике, надо уступить место новым перспективным молодым. Когда уступаешь место новым перспективным молодым: э-э-э, не случайно все это, с умыслом!
В 2010 году я был готов участвовать в президентской кампании, если бы реализовали народное голосование – "праймериз", под которым подписалось свыше 10 структур. При реализации праймериз я готов был выдвигаться кандидатом в президенты от ОГП и бороться за поддержку избирателей.
Окончание следует...
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники
