Кто не возглавит перемены, того они похоронят

Юрий Зиссер о Беларуси через 30 лет и о том, что нашей стране пора вступить на постиндустриальный путь.

Хотя соотечественники обожают прибедняться, наша страна по уровню жизни в мировом масштабе — твердый середняк. Средняя зарплата в Беларуси за двадцать лет поднялась с 20 до 500 с лишним долларов, следующей целью объявлены 1000 долларов. Хотеть не вредно. Однако при уровне жизни условно выше китайского индустриальный путь развития перестает работать, и для дальнейшего роста требуется внедрить совершенно иные механизмы роста — постиндустриальные.

Существует быстрый и эффективный путь оздоровления нашей экономики. Девальвация на 40-45% еще на несколько лет продлит конкурентоспособность нашей продукции за счет снижения стоимости труда. При этом мы все еще останемся среди "середняков". Если же смотреть дальше, то в девальвации, как и в кредитах, нет смысла, если при этом упорно продолжать производить продукцию, которую по нынешним ценам стало невозможно продать даже в Россию.

Экономика нашей восточной соседки страдает теми же болезнями, что и белорусская. По прогнозам, в 2014 и последующих годах кризис в России продолжит углубляться, что уже отразилось в ускорении девальвационных процессов, приведших к заметному удорожанию белорусской продукции для российских потребителей. Учитывая высочайшую степень зависимости нашей экономики от российской, падение нашего ВВП в текущем и ближайших годах представляется неизбежным, какие бы красивые цифры ни были нарисованы в прогнозах и последующих отчетах.


Стратегия конкурентоспособности

Для Беларуси существует единственный путь к экономической состоятельности: продавать конкурентоспособные услуги, а также дорогие высокотехнологичные брендированные товары с высокой добавленной стоимостью, пользующиеся спросом во всем мире.

Это не какой-то сверхновый волшебный рецепт. Страны с высоким уровнем жизни, с болью и кровью лишившись многих своих знаменитых на весь мир производств, всего за три десятилетия прошли путь от индустриальной экономики к постиндустриальной. Нам достаточно последовать их примеру.
В каждой стране подход имел свои особенности. Стратегия, которая поднимет нашу экономику с колен и в течение ближайших 30 лет позволит сохранить и преумножить уровень жизни, основана на главном конкурентном преимуществе нашей страны, сводящемся к двум словам: квалифицированные кадры.

Необходимо официально на государственном уровне объявить переход к новой экономике, провозгласив интеллектуальный труд, особенно инженерный, стратегическим для Беларуси направлением экономического роста и инструментом достижения 1500-долларовой зарплаты.

Следует пояснить работникам промышленности и сельского хозяйства, что мы их любим и ценим, а реформа в перспективе даст возможность сохранить им рабочие места, профинансировав переход промышленности и сельского хозяйства на новые технологические рельсы, и уже тогда провести модернизацию не для галочки, а на деле.

Пора систематически заниматься маркетингом страны, выделив средства для рассказа миру о фактах реальных достижений белорусских инженеров, программистов, медиков, преподавателей и студентов. Наступает время окупаемости инвестиций в спортивные рекорды.


Социальные аспекты

В советских паспортах и трудовых книжках была графа "социальное происхождение", в которую в зависимости от рода занятости вписывали один из трех вариантов: "рабочий", "колхозник" (в те времена это слово не носило негативный оттенок) и "служащий". Экономическая политика СССР, а затем и Республики Беларусь на протяжении почти столетия проводилась исключительно в интересах первых двух социальных категорий. Однако со времен марксизма структура занятости населения коренным образом изменилась, и в последние годы интеллектуальный труд стал превалировать над физическим.

Так, по данным Белстата, в 2012 году в промышленности были заняты 25,6% всех работающих, в строительстве — 7,7%, в сельском хозяйстве — 10,0%. Остальное работающее население занято услугами в сфере транспорта и связи, торговли, здравоохранения, образования и др. При этом доля сельского населения сократилась с 34,1% в 1990 г. до 23,3% в 2013-м. Сегодня 76,7% белорусов проживают в городах.

Конечно, нужно сделать поправку на то, что в промышленности и строительстве значительная доля работников занята интеллектуальным трудом. Речь не об ученых, а об интеллектуальном труде вообще. Мастер ЖЭС, кассир, председатель колхоза или заводской бригадир тоже занимаются квалифицированным интеллектуальным трудом, требующим образования.

Напротив, на транспорте, в торговле, сельском хозяйстве и других сферах распространен физический труд. Однако в любом случае из цифр видно, что около двух третей работающих сегодня заняты интеллектуальным трудом и потенциально являются сторонниками предлагаемой стратегии, экономически заинтересованными в ее осуществлении. Причем в ближайшие годы доля интеллектуального труда продолжит рост, а доля физического — падение.

При этом необходимо продолжать обеспечивать ставшее привычным достойное существование рабочим промышленности и сельского хозяйства и на долгие годы сохранить их занятость порой в ущерб экономической целесообразности.

Прекрасно понимаю, что сейчас меня обвинят в социализме и взамен предложат быстро внедрить модели экономически успешных развитых стран. В перспективе десятилетий я это прекрасно понимаю и поддерживаю. Однако для таких реформ нужен другой народ. Бессмысленно сравнивать экономическую психологию жителей Беларуси с Польшей и даже со странами Балтии, потому что у нас разная история экономических отношений между людьми и государством. Народы этих стран "проглотили" или приветствовали реформы, которые у нас не пройдут. К сожалению, экономические программы многих белорусских экономистов в первую очередь предусматривают отпуск цен, приватизацию и закрытие убыточных предприятий. Однако игнорирование мнения миллионов белорусов закончится провалом. Рабочие не примут шоковую терапию.

Прецеденты были в других странах. Вспомните, как на волне перестройки в начале 90-х к власти во многих республиках бывшего СССР пришли лидеры народных фронтов с пакетом рыночных реформ и свобод — и с каким треском они через несколько лет повылетали из своих кресел, уступив их представителям бывшей советской номенклатуры! Причем это повторилось не только в СНГ (особенно ярко на Кавказе), но даже в Литве и Эстонии, где президентов — лидеров народных фронтов путем демократического голосования сменили бывшие первые секретари ЦК компартий этих стран.

Этот феномен еще нуждается в оценке историков. На мой взгляд, постперестроечные лидеры не учли законы психологии массового сознания, решив, что основанные на успешном зарубежном опыте (или национальном опыте 70-летней давности) законы способны быстро изменить состояние мозга граждан.

Наша власть хорошо усвоила чужие уроки. Массовые митинги и уличные шествия белорусских рабочих в первой половине 90-х прекратились, как только утром перед каждым запланированным митингом им стали регулярно выплачивать задержанную зарплату, и вместо демонстраций люди шли за водкой.

Никакое лучшее в мире постановление не способно изменить личные базовые представления об экономике. За 97 лет советская власть воспитала поколения людей, привыкших, что государство — это детский сад для взрослых, в котором воспитатели в лице чиновников обязаны платить не всегда заработанную зарплату и беспокоиться об индексации всех выплат. Они убеждены, что государство им вечно что-то должно: обеспечивать бесплатную медицину, бесплатное или льготное жилье, высшее образование, почти дармовую "коммуналку", дешевые убыточные общественный транспорт и связь. Государство обязано продавать дешевую водку и потом бесплатно лечить от последствий алкоголизма.

Многих людей вполне устраивает паразитирование не только на помощи нашего государства, но и зарубежной. Люди равнодушно взирают на усилия по вымаливанию очередной подачки от России и с аппетитом ее проедают, воспринимая как должное. Они знают, что наше государство обеспечит существование и им, и предприятиям, на которых они работают, поэтому не заинтересованы в своей экономической самостоятельности.

Социологические опросы многократно свидетельствовали, что для жителей СНГ "европейские ценности" — это собственный дом или квартира с евроремонтом, достаток для себя и детей, возможность получить образование, путешествовать и т.д. Но если все эти блага без особых усилий большинство белорусов имеет уже сегодня, зачем им что-то менять? Для труженика полей и мартенов сохранение привычного порядка вещей и обыкновенный скромный "дабрабыт" в моменте гораздо важнее абстрактных экономических свобод и гипотетических преимуществ для внуков. Они воспротивятся любым попыткам посягнуть на их нынешнее благосостояние и выйдут на улицы. Поэтому совершать движения в экономике, которые быстро могут привести к массовой безработице, нельзя. Во всяком случае, эта группа населения если не пожизненно, то еще очень долго будет нуждаться в поддержке государства. Они не виноваты в том, что их так воспитали и они прожили именно такую жизнь. Сознание работников нельзя изменить по приказу в один день.

Тем не менее важно действовать быстро и решительно, не допуская половинчатых компромиссов. Иначе легко обидеть не только занятых физическим трудом, но и тех самых служащих, на которых предлагается сделать ставку. Предстоит словами и конкретными действиями убедить их в том, что они больше не "колесики и винтики", от которых ничего не зависит, а де-факто стали главной движущей экономической силой нашего государства, нашей надеждой на лучшее будущее.


Управленческие задачи

Пройдя сам в 1996-м через фактическое банкротство, от которого спасло чудо, знаю, что самый трудный момент в жизни управленца любого уровня — от бригадира до министра — осознание того факта, что подходы, столько лет приносившие одни победы, из-за перемен в окружающем мире перестали работать. Предстоит решительная смена курса, а заодно и выход управленцев из-под влияния подчиненных, которым психологически выгодно продолжение прежней линии.

Убедился на собственной шкуре: это невероятно трудно! Единственному хозяину предприятия, каким был я, правду никто не скажет. Напротив, когда я робко высказывал на совещаниях мнение о необходимости отказа от старых подходов, коллеги меня стыдили: "И так тяжелое положение, люди переживают. Зачем ты сам сеешь панику? Подождем восстановления российского рынка — и все будет хорошо!". Мы вдвое повысили зарплату, чтобы персонал не разбежался, а кровно необходимое решение о закрытии двух дорогостоящих проектов разработки новейшей электронной банковской технологии, которым не было аналогов даже в России, отложили на полгода и продолжали закапывать деньги в программы, которые никогда не продались. В результате вместо того чтобы сохранить лучших программистов и быть в "плюсе", мы остались с 20% прежнего персонала и огромными по тем временам долгами. А наш рынок банковских технологий, упавший из-за "черного четверга" в 1995 году в России, восстановился не за полгода, как мы надеялись, а лишь в 2000-м!

Когда старые привычные методы перестают помогать, управленцев сковывает страх перед любыми переменами и серьезными решениями. Это не досадное исключение, а правило. История знает тысячи подобных примеров — и в бизнесе, и в политике, и в экономике. Об этом написаны десятки тысяч книг. Повторяемость явления из столетия в столетие в разных странах, самых разных областях человеческой деятельности свидетельствует о серьезных трудностях преодоления психологических ловушек, в которые попадают менеджеры в кризисных ситуациях. А не попадать в них невозможно, потому что окружающий мир постоянно меняется. Выживают только лидеры, способные изменить свою точку зрения на происходящее, увидеть новые возможности, принять и возглавить перемены.

Возвращаясь от кризисного менеджмента к основной теме, нужно понимать, что в ближайшие месяцы с учетом грозных экономических реалий нашему правительству предстоит выбор: возглавит оно перемены или будет под ними похоронено.

Я намеренно не обсуждаю здесь, кто будет проводить реформу. Ее должно осуществить любое правительство: нынешнее или новое, правое или левое, демократическое или авторитарное.

Я также не провожу водораздел между государственной и частной собственностью. Его и не может быть. Экономической политикой ведает государство, и без его ведущей роли реформы невозможны. С другой стороны, без основной ставки на творчество и мотивацию частников, на наемном труде запуганных госслужащих, у которых наказаниями давно отбиты любые желания что-то улучшить, возглавляемых не менее запуганными руководителями, подписи которых порой стоят миллионы долларов, но с официальным уровнем оплаты труда как у рядового программиста возможность сохранения достигнутого уровня жизни (не говоря о росте) абсолютно утопична. Тема мотивации труда объемна и настолько критична для нашей экономики, что будет рассмотрена в отдельной статье.


Технологии

При разговоре о конкурентоспособности в первую очередь речь — об инженерах всех профессий, востребованных на мировом рынке. Здесь и разработка технологий, конструкторские и дизайнерские бюро, но прежде всего — наша сфера информационных технологий, экспортный потенциал которой на мировом рынке огромен.

Скептики ехидно замечают, что суммарная выручка предприятий — членов Парка высоких технологий составляет всего лишь полмиллиарда долларов в год, или около 1% ВВП. Однако такое сравнение некорректно. Во-первых, почти вся выручка состоит из добавленной стоимости, поскольку материальные затраты в программировании незначительны. Аналогичный по размеру добавленной стоимости вклад в ВВП от производства товаров был бы многомиллиардным. То есть финансовая отдача от ИТ уже сегодня такая же, как от крупной отрасли белорусской промышленности со столетней историей. И это только начало: первые предприятия парка были зарегистрированы всего 7 лет назад.

Во-вторых, это выручка только предприятий, зарегистрированных в Парке. Но ведь множество предприятий, включая всю сферу телекоммуникаций и интернет-бизнес, зарабатывает на информационных технологиях, однако к Парку не имеет отношения. Выручка всей ИТ-отрасли намного больше.

В-третьих, экономическая эффективность измеряется не только масштабами или ВВП, но и прибылью. Если грубо, то ВВП — это сумма всех созданных в стране добавленных стоимостей без учета выплаченной зарплаты. Прибыль же отражает суммы, реально остающиеся у предприятий после оплаты труда и амортизационных отчислений. То есть рост ВВП может происходить на фоне роста убытков предприятий. Будь вся наша экономика столь же прибыльной, как ИТ, мы не одалживали бы деньги с миру по нитке, а сами давали бы в долг. Если вычесть из нашего ВВП калийные удобрения и нефтепродукты, останутся много "падающих" или вовсе дотационных направлений деятельности, которые, несмотря на формально высокий вклад в ВВП, не украшают нашу экономику, а портят ее.

Да, у той части предприятий ИТ-сферы, которым удалось зарегистрироваться в Парке высоких технологий, огромные налоговые льготы. Однако их выручка все равно уходит в прямые инвестиции компаний в образование, здания и др. в Беларуси, а также на выплату зарплат сотрудникам, которые тратят деньги на приобретение жилья и других благ. В конечном счете налоги все равно попадают в белорусский бюджет. На протяжении многих лет подряд белорусский экспорт ПО ежегодно растет на десятки процентов, причем нет фундаментальных причин для изменения тренда, поскольку потребность в разработке нового ПО в мире в ближайшие десятилетия будет только расти. Зарплаты в нашей ИТ-отрасли давно превысили самые смелые обещания правительства и стали предметом всеобщей зависти.

Глядя на динамику роста, можно предполагать, что в течение 10 ближайших лет экспорт ПО вырастет до 4-5 млрд долларов, а по размеру прибыли перекроет весь наш нынешний ВВП. Напоминаю, это "чистые" деньги, практически без материальных затрат.

Естественно, такой рост возможен при условии, если будет выполнена программа подготовки нужного числа специалистов. А если при этом удастся выдерживать высокий уровень подготовки, наша индустрия разработки ПО из аутсорсинговой будет становиться продуктовой, и рост экспорта ПО будет достигнут даже при стабилизации численности программистов — за счет роста цен.

Особо хочется отметить, что государство чуть ли не впервые в новейшей экономической истории Беларуси реализует модель невмешательства в дела отрасли. Парк высоких технологий занимается концептуальными вопросами, регистрирует новых резидентов и никак не вмешивается в деятельность предприятий.

Впрочем, ИТ-отраслью точки роста нашей экономики не исчерпываются. Потенциально весьма перспективны сферы образования и медицины. Я о них напишу отдельно.

Думаю, специалисты соответствующих сфер могут подсказать и другие точки экономического роста Беларуси за счет интеллектуального труда.

Когда Беларуси начинать движение в постиндустриальную эпоху? Вчера. Других вариантов удержания экономики на плаву все равно не осталось. Терять нам, особенно после очередного обвала российского рубля, нечего. И если мы через 30 лет действительно собираемся быть независимыми и суверенными, то должны признать, что политическая независимость невозможна без независимости экономической.