Моисею и не снилось

Пренебрежение принципами рыночной экономики обрекает страну на движение по историческому кругу.

В среде экономистов-профессионалов не стихают дискуссии относительно особенностей и перспектив развития белорусской экономики. Очередным их раундом стала 5-я международная конференция по экономике и финансам, прошедшая в начале июня в Минске под эгидой Белорусского экономического исследовательско-образовательного центра (BEROC) и Шведского агентства международного сотрудничества в области развития Sida.

Выступая на ней со вступительным словом, административный директор BEROC Павел Данейко выразил мнение, что Беларусь, как единственная экономика, где сформировался капитализм без приватизации, становится весьма интересным объектом для исследования. И, насколько можно было понять из его высказываний, есть достаточно оснований полагать, что эта особая модель обладает определенным потенциалом для развития.

Но помощник президента Кирилл Рудый, также присутствовавший на вышеупомянутой конференции, не согласился с тем, что экономика Беларуси идет особым путем. По его мнению, "мы двигаемся тем же путем, что и многие другие страны, но, возможно, с иной (надо полагать, гораздо более медленной, чем те, другие. – Прим. авт.) скоростью".

Между тем есть и третья точка зрения. В соответствии с ней, в течение последнего (без малого) столетия мы вообще движемся по кругу. Несмотря на то, что, на первый взгляд, подобный вывод из нашей истории выглядит достаточно парадоксальным, при сопоставлении нынешних руководящих установок и партийных решений 20-х годов прошлого века возникает стойкое чувство дежавю.

Выступая 29 апреля 2015 года с ежегодным Посланием парламенту и народу, президент Беларуси Александр Лукашенко анонсировал ряд первоочередных экономических реформ, призванных повысить адаптивность народного хозяйства страны к изменчивым рыночным реалиям.

По словам главы государства, белорусские власти готовы принять меры, адекватные сложившейся кризисной ситуации. В подтверждение этого он перечислил 10 основных направлений экономической политики на ближайшую перспективу. В частности, президент поручил правительству разделить функции государства как собственника и регулятора.

Как местные независимые, так и международные эксперты отмечают, что отсутствие сегодня такого разделения приводит к тому, что госорганы де-факто не занимаются формированием благоприятной деловой среды для развития тех или иных отраслей и направлений, а лишь лоббируют интересы подведомственных им (пусть и экономически неэффективных) государственных предприятий.

Белорусский президент пообещал прекратить порочную практику поддержки изживших себя и убыточных производств и поручил правительству подготовить программу реструктуризации неплатежеспособных предприятий и организаций.

Помимо этого, власти, традиционно мелочно вмешивающиеся в дела госсектора – от финансирования проектов до указаний, что производить и куда продавать, – декларировали намерение предоставить больше свободы директорам предприятий и дать им право на предпринимательский риск. Александр Лукашенко распорядился свести контроль над субъектами хозяйствования до уровня проверки уплаты налогов.

Но задача ослабления удушающей государственной опеки над экономикой встает перед нашей страной (тогда бывшей в составе СССР) не в первый раз. Предыдущая попытка была предпринята 94 года назад в русле новой экономической политики (нэпа), когда тотальная национализация практически парализовала все хозяйственные процессы в государстве победившего пролетариата.

К первым шагам нэпа в промышленности относят два декрета Совнаркома от 17 мая 1921 года. В первом провозглашалось намерение "принять необходимые меры к развитию кустарной и мелкой промышленности как в форме частных предприятий, так и в кооперативной форме" и "избегать излишней регламентации и излишнего формализма, стесняющих хозяйственный почин отдельных лиц и групп населения".

Второй декрет отменил ряд предыдущих документов, ограничивающих полномочия производственных кооперативов, и прекратил действие декрета от 29 ноября 1920 года о национализации всех промышленных предприятий. Правда, акты национализации, осуществленные до 17 мая 1921 года, не аннулировались. В течение лета 1921 года была издана целая серия декретов, стимулирующих развитие промышленных кооперативов.

Последним были предоставлены права юридических лиц и возможность использования наемного труда (но не более 20% от общего числа работающих). Они не подлежали контролю со стороны народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции и получили право на получение долго- и краткосрочных кредитов в кооперативном отделе Наркомфина. Мелким ремесленникам и предприятиям кустарной промышленности в деревне были предоставлены такие же юридические гарантии и возможности торговать, какие имело крестьянство.

Вторым шагом считается резолюция майской 1921 года партийной конференции, в соответствии с которой под частное управление и контроль (путем сдачи в аренду) возвращались те госпредприятия, рентабельную работу которых в новых условиях пролетарское государство было не в состоянии обеспечить. За местными хозяйственными органами признавалось право без разрешения вышестоящих властей сдавать в аренду находящиеся в их ведении промышленные предприятия.
Воспользовавшись этим, губернские Советы народного хозяйства стали спешно освобождаться от ненужной ответственности за управление национализированными предприятиями, которые находились в их непосредственном подчинении, сдавая их в аренду любому претенденту на всевозможных условиях.
А 6 июля 1921 года Совнарком издал декрет, регламентирующий порядок сдачи в аренду национализированных предприятий. Предпочтение при этом отдавалось кооперативам, хотя не исключалась сдача в аренду и частным лицам.

Арендаторы несли ответственность по Гражданскому и Уголовному кодексу за содержание в исправности арендуемых предприятий, а также полностью отвечали за снабжение предприятий и их сотрудников. Срок аренды обычно составлял 2-5 лет, а арендная плата взималась натурой в виде определенного процента выпускаемой продукции. Декрет главным образом регламентировал деятельность мелких предприятий.

Справедливости ради следует сказать, что частные лица получили в аренду значительно меньше половины передаваемых предприятий. Остальные были сданы кооперативам, рабочим артелям и государственным учреждениям. Интересно, что среди частных арендаторов большинство составляли прежние владельцы этих предприятий.

В соответствии с инструкцией ЦК за подписью Молотова, члены партии были предупреждены о недопустимости для них пребывания в роли владельца или арендатора какой-либо хозяйственной организации, использующей наемный труд, или участия в какой-либо экономической организации, работающей ради получения прибыли.

Так называемый "наказ" Совнаркома от 9 августа 1921 года "О проведении в жизнь начал новой экономической политики" явился первым крупным декретом периода нэпа, посвященным крупной промышленности. При этом кустарная и мелкая промышленность, передаваемая в частные руки, напрямую квалифицировались как "подсобные" по отношению к крупной государственной промышленности.

Государство в лице Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) и его местных органов оставляло в своем прямом управлении лишь ключевые отрасли производства и "определенное число крупных или почему-либо с государственной точки зрения важных, а также подсобных к ним предприятий, взаимно дополняющих друг друга".

Предприятия, которые не подпадали ни под одну из этих категорий, подлежали сдаче в аренду кооперативам или другим товариществам, а также частным лицам. Те же предприятия, для которых не нашлось желающих взять их в аренду или владение, подлежали закрытию. Заводы, оставленные под прямым управлением государства, должны были вести деятельность "на началах точного хозяйственного расчета (хозрасчета)".

Хозрасчет должен был решить вполне прагматичную задачу: сбросить с плеч государства нерентабельные предприятия (каковых было тогда большинство), а заодно определить, какие предприятия подлежат сохранению в госсобственности.

По решению Совета труда и обороны (СТО) от 12 августа 1921 года предприятия одной отрасли должны были концентрироваться в объединения (известные как союзы, а позднее – тресты). С другой стороны, эти союзы и наиболее важные и крупные заводы юридически должны были быть независимыми друг от друга и освобождались от прямого административного контроля ВСНХ и его органов.

Декретом от 27 октября 1921 года было проведено различие между теми госпредприятиями, которые перестали получать государственные субсидии в любой форме, и теми, которые все еще зависели от государственной помощи.

Первой категории заводов, к которой было отнесено большинство госпредприятий, разрешалось продавать всю свою продукцию на свободном рынке.
Второй, главным образом предприятиям тяжелой индустрии, разрешалось свободно продавать до 50% продукции, хотя в любом случае предпочтение должно было отдаваться госучреждениям, кооперативам и в последнюю очередь – частнику.

В основных чертах юридический статус государственных хозрасчетных предприятий и их объединений, трестов был определен декретом СНК от 10 апреля 1923 года: "Государственные тресты являются государственными промышленными предприятиями, которым государство предоставляет самостоятельность в производстве своих операций согласно утвержденному для каждого треста уставу и которые действуют на началах коммерческого расчета с целью получения прибыли".

Государство отказывалось от ответственности за долги этих предприятий. Каждому тресту назначалась сумма постоянного капитала, на которую из прибыли ежегодно должна была начисляться амортизация. Тресты располагали полной свободой покупать и продавать на открытом рынке, однако при равной доходности сделок предпочтение должно было отдаваться государственным органам и предприятиям.

Конечно, сегодняшним рафинированным либералам все эти реформы 20-х годов могут показаться смешными. Однако, как знать, на каком месте в мировой табели о рангах находился бы Советский Союз (или родившиеся из его недр республики), если бы через десятилетие все упомянутые выше меры не были аннулированы и госсобственность в стране снова не стала всеобъемлющей. А так мы снова на развилке и снова должны решать задачу построения рыночной экономики.