Кавалеристы

Лейтмотив избирательной кампании выбрали менее смелый, зато более приближенный к реальностям и потребностям правящего клана: "Объединимся вокруг власти, сохраним, что имеем".

На днях услышала историю про гомельского активиста, который "с прибылью" покинул доблестные армейские ряды. А все потому, что обнаружил инструкцию, согласно которой командиру Красной Армии при увольнении в запас положены: конь, овес и упряжь какая-то… "Хочу коня! – сказал активист. – Прошу выполнить действующий документ!" Коня ему, конечно, не дали, но некоторую компенсацию выплатили.

А я вот тоже коня обнаружила. Действуют у нас еще законы и инструкции из прошлого. Еще как действуют!

Все шло к тому, чтобы Александр Лукашенко въехал в нынешнюю избирательную кампанию с кавалерийским задором. Как в 1994-м! Как триумфатор! Но на этот раз он даже не сумел вскочить в седло. Сбёг конь!

Тихо-тихо на днях глава государства подписал изменения в закон о борьбе с коррупцией. Хотя начиналось все очень громко и многозначительно: посадками, заявкой на всенародное обсуждение, на то, что всем миром, беспощадно, наверняка и обязательно во главе с решительным усатым кавалеристом мы одолеем эту гидру.

"Лейтмотивом будущей президентской кампании избрана борьба с коррупцией, - говорили все. – Достижениями в экономике хвастать не приходится, поэтому Лукашенко вновь решил оседлать коня, который в 1994-м вывез его на политический Олимп".

Но не тут-то было!

Борьба с коррупцией, как известно, предполагает наличие в государственной политике трех основных принципов: открытость, публичность и неотвратимость наказания.

Оппозиционеры попытались добиться, где и как будет проходить общественное обсуждение проекта закона и писали свои предложения. Ничего внятного им никто сообщить не смог, и поучаствовать во «всенародном обсуждении» не позволили.

Так в самом зародыше был похоронен принцип открытости принятия решений.

Генеральный прокурор после некоторых раздумий заявил, что обнародовать декларации чиновников о доходах "это не совсем этично". "Зачем это делать? Удовлетворять обывательский интерес о том, у кого что есть?" - смело озвучил Александр Конюк возмущение нуворишей со скромной чиновничьей зарплатой.

Так похоронили принцип публичности информации, связанной с финансами.

Что касается принципа неотвратимости наказания, то на него и вовсе не замахивались. У нас ведь нельзя без позволения президента возбуждать уголовные дела на людей из кадрового реестра президента. То есть даже если они воры, у них имеется узаконенная "крыша". Об отмене этой нормы даже говорить не посмели. Чтобы без разрешения президента да уличить в коррупции и воровстве кого-то из его окружения – это ж замах на основы государственного строя, замах на святое!

В общем, запятые в законе переставили, что-то прибрали, что-то уточнили, - вот и все, во что вылилась "антикоррупционная кампания". Хотя при этом ее инициаторы настойчиво твердили, что руководствовались лучшим мировым опытом.

Только знаем мы этот опыт.

Если министр финансов уворовал столько, сколько составляет его жалование, его следует простить. Если вдвое больше – половину забрать. Если втрое и т.д. больше – жалование не платить. Это правила из так называемых "Уложений Тимура" - законов "дикой империи" Тамерлана. Средняя Азия, 14 век – время, когда из голов казненных пирамиды выстраивали. И одновременно практиковали вот такой мягкий подход к доверенным управленцам.

Мы живем в Европе в 21-м веке. А подход к борьбе с коррупцией сохраняем тот же: если казнить, невзирая на лица, всех допущенных к государственному управлению, то некому будет работать. Пугать – можно, время от времени давать по рукам - нужно. Но только иногда, только некоторым, и только с позволения главы государства. Вот такое средневековое понимание государства, справедливости и власти.

В общем, предъявлять в борьбе с коррупцией оказалось нечего, и на лейтмотив избирательной кампании все это никак не потянуло. Тем более, что, в отличие от "дикого Тамерлана", Лукашенко коррупционерам из своего окружения даже зарплату исправно платит. Поэтому лейтмотив выбрали другой, менее смелый, зато более приближенный к реальностям и потребностям правящего клана: "Объединимся вокруг власти, сохраним, что имеем".

Состарился кавалерист. Ускакал конь. Ждет, когда его другие оседлают.