“Владимир Макей уснул в 1991 году и проснулся в 2017“

Александр Федута – об интервью министра иностранных дел Беларуси Владимира Макея газете «Financial Times».

Это, несомненно, прогресс. Помню, как в 1994 году только что избранный президент Беларуси отказался давать интервью руководителю регионального бюро этой газеты, хотя интервью стояло в его рабочем графике. Потом мне объяснили, что Титенков отсоветовал.

Макею никто ничего не отсоветовал.

Он цену интервью такому изданию знает очень хорошо. Поэтому, вероятно, говорил действительно то, что он думает.

В интервью Владимира Владимировича мое внимание привлекла следующая фраза: «Невозможно «заснуть» в тоталитарном Советском Союзе и «проснуться» в стопроцентно демократическом государстве. Это нереально».

Забавно: в данном случае даже возразить нечего. Просто констатируешь сам себе – для памяти, чтобы ничего не перепутать, — что Владимир Макей уснул в 1991 году и проснулся в 2017. Вернее, не проснулся.

Ибо наше государство не является стопроцентно демократическим. Как не является и правовым: помните, Михаил Подгайный в должности начальника Главного управления общественно-политической информации Администрации президента утверждал, что Беларусь лишь стремится к тому, чтобы стать правовым – подразумевая, вероятно, при этом, что нарушения принципа права, допускаемые государством в этот период, вполне объяснимы и даже приемлемы. Вот так, вероятно, и господин Макей пытается не просыпаться, чтобы не разочаровываться в недостаточной демократичности страны, которой он управляет в разных должностях примерно с 2000 года. Управляет – не просыпаясь. А тем временем все издержки недодемократического государства должны «рассосаться» как-то сами по себе, пока Макей спит.

У великого испанского драматурга эпохи барокко Педро Кальдерона де ла Барка есть пьеса под красноречивым названием: «Жизнь есть сон». Там принца (наследника престола), выросшего в тюремной башне, выпускают на свободу.

Принц ведет себя крайне брутально, пытаясь силой добиваться любви женщины, расправляясь с неугодными ему мужчинами – ну и т.д. И папенька возвращает его назад, в тюрьму, где ему и объясняют, что жизнь – это сон, что свобода ему приснилась, что вести себя нужно хорошо даже во сне – и тому подобное. Точная иллюстрация к тезису Владимира Макея: уснул в тюрьме, друг мой, вот и спи в ней дальше, ибо реальной свободы ты один черт не заслуживаешь.

Будучи поклонником Кальдерона (как, впрочем, и Сервантеса) я бы не критиковал Владимира Макея, если бы тот хотя бы в интервью влиятельнейшему мировому изданию дал собственный ответ на волнующий белорусов вопрос: на какое время поставлена стрелка будильника? То есть, сколько еще лет должно пройти, чтобы Владимир Владимирович – ну, и те, чью точку зрения он столько времени обслуживает – сочли, что мы можем проснуться уже в совершенно демократическом государстве.

Моисей, помнится, водил свой народ сорок лет по пустыне. В нашем случае прошло двадцать шесть. Еще четырнадцать? Не много ли?

Кстати, пьеса Кальдерона заканчивается народным восстанием. Наверное, Владимир Владимирович прав, и ни Герцена, ни героев Кальдерона будить не следует.

Но ведь так и всю жизнь проспать можно!