Латынина: Почему тапочки от Гуччи побеждают многовековой лес
Юлия Латынина
Школа развалилась, из окон росли деревца. Напротив школы, на участке вчетверо большем, стояла огромная расписная церковь, огороженная высоким железным забором. Ворота были крепко заперты. Сколько я с тех пор ни проезжала — ни разу не видела, чтобы ворота были открыты и чтобы внутри были люди.
(Это, кстати, вообще удивительная вещь. Вы много видели на Западе храмов за забором? Я так вообще ни одного. А много ли вы видели в России новых церквей без забора?)
Вскоре церкви начали расти, как грибы. Они реставрировались, преображаясь из складов, в которые их превратила советская власть; строились новые.
Церковь в Переделкино украсилась огромным колоколом с надписью «от солнцевской братвы», а потом — статуями двух святителей у входа. (Статуи, если кто не в курсе, совсем не в русле православной традиции. Тут вам не Рим.) Рядом, в Баковке, в заповедном лесу, стали строить чудовищный забор, уходящий в небеса, увенчанный колючей проволокой. Объект назывался «скит». На самом деле это была резиденция патриарха — очередная по счету.
В Баковке владельцы домов очень бережно относятся к старым деревьям. Даже в очень богатых домах, если дерево оказалось посереди забора, его не пилят, а строят для него выгородку.
Не то баковский «скит». Вдоль забора на несколько метров в лесу вырубили целую контрольно-следовую полосу — нет, я не шучу! Вся идея, видимо, заключалась в том, чтобы за забором патриарх жил в вековом лесу. Природа не вынесла издевательства, забор и контрольно-следовая полоса нарушили исконное состояние почвы, повредили корни, и вся чащоба — тысячи вековых елей, сосен, огромный парк — погибла. Ее съел короед. Забор торчал глухой, зеленый и страшный, как стена СИЗО, и долгое время никому из челяди патриарха не приходило в голову хоть как-то облагородить ужасающий пустырь, который из-за них вместо леса образовался прямо под их стенами. Потом у входа посадили несколько сосенок.
Около переделкинской церкви сделали огромную платную автостоянку. Зато пешеходной дорожки от Переделкино к церкви не было. Нельзя было точнее показать, что церковь не интересуют люди, которые приходят к ней пешком. Впрочем, на стоянке машин я тоже никогда не видела, кроме как в Родительскую субботу да на Пасху.
Невзоров: «13 мая войдет в историю России как начало конца православия»
Еще одну церковь забацали наискосок, через железную дорогу, в районе Ново-Переделкино. Еще одну, здоровенную, — возле потрясающего парка «Мещерский», который содержит на свои деньги Абрамович. Народу в парке тьма, потому что парк этот — десятки километров ухоженных дорожек — без преувеличения изменил в этом месте не только социальную атмосферу, но и российский климат. Сомневаюсь, что хотя бы 1% от посетителей зайдет в церковь.
Все это гигантское церквостроительство, невероятное разбрасывание ресурсов, происходило в стране, в которой разваливались школы, больницы, детские сады, а известные спонсоры, крупные бизнесмены, вместо того чтобы давать деньги на лечение больных детей и на обучение детей талантливых, жертвовали деньги на новые и новые церкви. Церкви стояли пустые. В больницах давились в очередях.
Давали — на церковь и на футбол.
Сама церковь тоже не торопилась давать. Во всем западном мире церкви — католическая ли, протестантские — известны как благотворители. Они кормят бездомных, принимают беженцев, ухаживают за больными.
Не то Русская православная.
День за днем мы наблюдаем бесконечную череду новостей с ее участием. Мы слышим об очередном пьяном попе, который на очередном БМВ снес очередных прохожих, о священниках-педофилах, о гламурном протоиерее Вячеславе Баскакове, хвастающемся в инстаграмме своими Gucci и Louis Vuitton, об отфотошопленных часах на руке патриарха, о женщине, проживающей в его квартире (апостол Павел в аналогичном случае пользовался словом «сизигия»), и чудовищном по своему цинизму иске к больному раком экс-министру здравоохранения Шевченко.
Но, увы, когда речь идет о благотворительности, то почему-то все люди, имена которых на слуху, — миряне: Чулпан Хаматова, Нюта Федермессер, Валерий Панюшкин, Митя Алешковский, покойные Лиза Глинка и Антон Носик. А если мы и слышим о православных детских домах, то, как правило, в очень страшном контексте — как, например, в случае деревни Мосейцево, где под видом «православного приюта» действовал детский концлагерь, в котором фанатично верующие салтычихи поставили пытки детей на поток: поливали кипятком, били прутьями, морили голодом и в конце концов забили одну из воспитанниц до смерти.
И хотя я нимало не сомневаюсь, что есть масса священников, служащих за гроши, и верующих, ухаживающих за больными, — не они делают погоду, а попы на БМВ и патриарх Кирилл с мигалкой.
Закономерный итог всего этого прост. Когда Украина отделилась от РПЦ, чем нас только не пугали! Только что не православным джихадом. И что же — ничего. Оказалось, что нет охотников отдавать свои жизни за то, чтобы очередной раб божий мог выложить в инстаграм тапочки от Гуччи.
Выяснилось, что максимально, на что способны наши православные шахиды, — это разогнать, при полном попустительстве полиции, митинг в Екатеринбурге против строительства очередной гигантской церкви вместо парка. Ряды «святых воинов», которые храбро, не щадя живота своего, порадели за веру против женщин и детей, состояли из заслуженных бойцов ММА, включая Магомета Рамазановича Курбанова — чемпиона мира по боксу среди молодежи по версии WBO.
Что ж? Какова церковь — таковы и мученики.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники