Готовы ли белорусы воевать и секретный нейтралитет Лукашенко

Закон об отсрочках от военной службы вызывает много сомнений и возражений. Едва ли не больше их вызывают объяснения, данные президентом Александром Лукашенко, зачем нужно сокращать эти отсрочки.

Согласно его объяснению, есть три пути: или просить о защите НАТО (чего он лично не хочет), или надеяться на российскую оборону, а для этого нужно идти в Россию (чего не хочет ни президент, ни большинство критиков «закона об отсрочках»), или самостоятельно крепить свою оборону, а для этого армии нужно больше солдат.

Рассказ про выбор между НАТО, Россией и самостоятельным строительством обороны — классический прием ораторского искусства: когда желательный оратору вариант предстает как золотая середина между двумя неприемлемыми крайностями.

Только в данном случае все немножко (или «множко») не так, по крайней мере, насчет натовской Сциллы и российской Харибды. Страны НАТО, хоть и надеются на гарантии конкретно США, однако и сами крепят свою оборону.


Соседняя Литва уже давно состоит в НАТО, однако несколько лет назад восстановила воинский призыв. Среди стран НАТО идут споры насчет военных расходов, президент США Трамп настаивает на выполнении обязательства каждой стране альянса выделять на оборону не менее 2% ВВП. Не все это выполняют, но многие стремятся. Кстати, Литва этот норматив уже выполняет.

При этом расходы на оборону ненатовской Беларуси — в районе 1% от ВВП. Так какая альтернатива собственному военному строительству — членство в НАТО? НАТО, в котором можно лежать на печи и надеяться, что кто-то защитит в случае чего, — такого НАТО просто нет на свете.

А что касается России, то действующие соглашения с ней, в частности договор ОДКБ, прямо предусматривает, что страна-участница рассматривает нападение на территорию любой другой страны-участницы как нападение на всех участниц договора (статья 4). И этому нападению на союзника страны-участницы обязуются противодействовать всеми, в том числе и военными, средствами.

И какие дополнительные по сравнению с этим обязательством оборонительные возможности Беларуси, белорусам дало бы слияние с Россией? Никаких. Россия и сейчас обязуется защищать территорию союзной независимой Беларуси как суверенную территорию РФ.

Думаю, что Лукашенко все это знает: и про НАТО, и про Литву, и про договор ОДКБ. Но для красного словца чего не скажешь.

Но есть и другая причина. Судя по всему, давление России по поводу «углубления интеграции» не снижается. Объявлено, что очередной раунд переговоров по этому поводу на высшем уровне состоится 18 июля в Санкт-Петербурге, на Форуме регионов Беларуси и России. В поздравлении Лукашенко и белорусам по поводу 3 Июля Кремль также помянул «взаимовыгодные интеграционные процессы в рамках Союзного государства и на евразийском пространстве». В Москве об этом не забывают.

И Лукашенко отреагировал на эту памятливость союзников, лишний раз припомнив со своей стороны, что у интеграции должны быть достаточно узкие границы.

В более широком смысле модель военного строительства, описанная им, — это модель фактического нейтралитета. В которой природа обоих военных союзов: и с НАТО, и с Россией — описана с изрядной долей лукавства и упрощения. Но важнее направление мысли — что от союзов в принципе стоит держаться подальше. В идеале.

В чем президент прав, так это в том, что настоящий нейтралитет на самом деле стоит дорого. Вопрос в том, какой именно платы он требует в белорусских условиях: фигурально говоря, платы кровью или деньгами.

Военное ведомство рассуждает по-своему, с ведомственной точки зрения, логично. Армии не хватает солдат, надо их взять там, где они потенциально есть.

Но, возможно, стоит посмотреть на ситуацию шире, с учетом иных факторов.

Белорусская власть стремится построить IT-страну. Основа для этого — по большому счету, не только и не столько хитроумные схемы ПВТ, сколько белорусские мозги. Как оказывается, не самые худшие.

Ну, а если они такие умные, то почему строем не ходят? В смысле почему бы им и не послужить, чем они лучше других белорусов, почему для них делать исключения, давать им поблажки?

Ну, а зачем ПВТ давать налоговые и иные поблажки? Можно не давать. Но тогда могут возникнуть проблемы с IT-страной.

Так и IT-люди: пусть послужат и потом пусть двигают отрасль. Может, так и получится. Хотя известно, что именно математики, физики наиболее эффективны в молодости, именно в молодости они добиваются самых крутых достижений в своей карьере. Год в армии — это минус год недолгого периода творческого цветения.

Ну и чисто практически перспектива надеть солдатские сапоги может побудить многих будущих айтишников просто поехать учиться за границу и строить тамошние ІТ-страны.

Ясно, что все не уедут, ясно, что кто-то и отслужит и будет новым Кислым или Гурским. А кто-то просто уедет. IT-страна или сокращение отсрочек от армии — можно сделать любой выбор, но это именно выбор.

Военные люди его делать не должны, они отвечают за свою работу. Но общество в целом и власть должны именно выбирать, понимая, что теряют при альтернативе.

Ну и еще об одном моменте стоит упомянуть. СМИ широко цитировали данные опроса ИПМ, согласно которым 85,6% белорусов готовы сражаться за свою страну, если случится война.

Однако такой заоблачный уровень готовности воевать, который получился в опросе, вызывает серьезные сомнения. Согласно данным опросов НИСЭПИ в 2013—2015 годах, сопротивляться с оружием в руках вторжению хоть с Востока, хоть с Запада были готовы 20−25%.

Еще более убедительным опровержением данных опроса ИПМ представляется опрос международной службы Геллапа WIN / Gallup International Association, проведенный в 65 странах в 2015 году (стр. 284).

Согласно этому опросу, готовность воевать за свою страну на уровне 80% и более демонстрировали такие страны, как Марокко, Пакистан, Вьетнам. Ну а Европа: в Польше были готовы воевать за свою страну — 47%, в Великобритании — 27%, в Германии — 18%. В разгар фактической войны между Россией и Украиной, в год боев за Дебальцево, в России готовность воевать составляла 59%, в Украине — 62%. Можно ли представить себе, что через пару лет мирные и очевидно боящиеся белорусы продемонстрируют неустрашимость марокканцев или пакистанцев? В это очень слабо верится.

Представляется, что на самом деле готовность белорусов воевать сейчас может и повыше, чем в опросах НИСЭПИ 2013−2015 годов, но и сильно пониже, чем в опросе ИПМ.

А это имеет прямое отношение к закону об отсрочках. Тон объяснений Александра Лукашенко свидетельствовал о том, что он осознает, насколько острым является вопрос для общества, сколь сильную отрицательную реакцию вызывают предложения Министерства обороны.

Девять голосов против в Палате представителей — это также весьма убедительный показатель с учетом специфичного характера, скажем так, этого учреждения в Беларуси. Будь белорусы столь же боевиты, как пакистанцы или азербайджанцы, может, новации с сокращением отсрочек были бы приняты обществом спокойно. Но белорусы — не пакистанцы, и даже не россияне и не украинцы.

Поэтому и реакция не очень спокойная. И не только блогеров и «диванных» активистов. А общества. Кстати, в воюющей Украине сокращать отсрочки в голову не приходило. То же касается и России с ее гибридными и негибридными войнами. Возможно, военные и в РФ, и в Украине тоже хотели бы, чтобы отсрочек от службы было поменьше. И в воюющих странах аргументы за это, по идее, звучат более убедительно, чем в невоюющих.

Но на то в Украине и в России есть политическое руководство, которое принимает во внимание не только соображения военных.

В этом смысле и в Беларуси в год выборов (при всей отечественной особенности этой процедуры) вряд ли стоит лишний раз злить людей.

Между тем перспектива нейтралитета, на которую намекнул президент, и правда ставит вопрос о цене независимости, в том числе и военной. Возможно, ответ заключается в увеличении расходов на оборону, а не в увеличении «налога кровью».


Об авторе.

Юрий Дракохруст, обозреватель белорусской службы «Радио Свобода». Кандидат физико-математических наук. Автор книг «Акценты свободы» (2009) и «Семь тощих лет» (2014). Лауреат премии Белорусской ассоциации журналистов за 1996 год. Журналистское кредо: не плакать, не смеяться, а понимать.