Латынина: “Спятивший с ума самец считал, что никакая женщина не может уйти от него“

Оригинальным образом отпраздновал 7 ноября известный реконструктор, кавалер ордена почетного легиона, специалист по Наполеону и сам немножко Наполеон, профессор СПбГу Олег Соколов.

Профессор, любивший щеголять в мундирах наполеоновской эпохи и требовавший, чтобы к нему обращались не иначе как «сир», застрелил свою любовницу из обреза, стилизованного под кавалерийский пистолет XIX века, после чего как ни в чем не бывало принял гостей.

Разумно: если ты Наполеон и не тварь дрожащая, а право имеешь, то зачем же страдать из-за убийства? После убийства Наполеон отправился в хозяйственный магазин, приобрел там пилу (ранее этой нужной в хозяйстве вещи в доме не имелось), отпилил своей Жозефине руки-ноги, разложил по пакетам и понес топить в Мойку, недалеко питерского Следственного комитета, рядом с которым он и жил.

Ноги он утопил удачно, а со следующей партией, будучи пьян вдрабадан, чуть не утонул сам, после чего его выловили из Мойки — с отрезанными женскими руками и с рюкзаком. И даже достали из реки какой-то лишний череп, который поначалу вызвал большой баттхерт, но оказался учебным пособием.


После этого Наполеон начал врать. Для начала он заявил, что собирался совершить самоубийство на глазах туристов в Петропаловской крепости, облачившись в костюм Наполеона.

Это, извините, вранье.

Если человек, убив любовницу, решает совершить эффектное самоубийство, то он не начинает с покупки пилы и разделки покойницы. Это все чрезвычайно неаппетитно, неэстетично и негероично. Никакой Отелло никакую Дездемону по пакетам не раскладывал. И Рогозин Настасью Филипповну на куски не пилил. Помните у Пушкина?

…Восток, денницей озаренный,
Сиял. Алеко за холмом,
С ножом в руках, окровавленный
Сидел на камне гробовом.
Два трупа перед ним лежали;
Убийца страшен был лицом;
Цыганы робко окружали
Его встревоженной толпой;
Могилу в стороне копали…

Вот это и есть поведение человека в состоянии аффекта. «Два трупа перед ним лежали». А пластиковые пакеты, извините, на аффект не тянут.

Ежели бы сир Соколов и вправду планировал романтическое самоубийство, то ему ничего не мешало за то долгое время, пока он принимал гостей, покупал пилу и шинковал труп, его совершить. Все действия сира указывают ровно на обратное — что он планировал вовсе не эффектное самоубийство в лучшем аристократическом стиле XIX в., а неэстетичную расчлененку в стиле советских коммуналок с целью избежания уголовного преследования. Поэтому не надо нам рассказывать про Петропавловку. Самое эффектное — это было бы как Алеко. Гости приходят, а наш герой сидит страшен лицом и окровавлен.

Дальше вранье ожидаемо продолжилось, и Наполеон на заседании суда по его аресту выдвинул новую версию: оказывается, это девушка на него напала. Она превратилась в чудовище. А он, видимо, просто защищался. Наверное, когда пилил руки и раскладывал их по пакетам, защищался тоже. Вдруг эти руки, как в фильме ужасов, еще после смерти к нему тянулись?

«Я сказал, — заявил Соколов, — что субботу-воскресенье должен провести с детьми. Она пришла в бешенство…. Я никогда такого потока агрессии не видел… Девушка, которая считалась идеалом, вдруг превратилась… Нападение с ножом...»

Тут надо сказать, что версия Наполеона не выдерживает критики.


Для начала: профессор Соколов застрелил даму из обреза, и не просто из обреза, хотя бы и переделанного под кавалерийский пистолет XIX в, а из охотничьей мелкашки ТОЗ-17. Согласитесь, если на вас внезапно бросается фурия с ножом, у вас под рукой может оказаться табуретка, другой нож, стул, столовый прибор, чернильница. Но вряд ли у вас прямо в этот момент по рукой окажется обрез.

Более того, Соколов выстрелил в свою жертву четыре раза. ТОЗ-17 — не автомат. Очередью не стреляет. Более того, ТОЗ-17 — мелкашка. Калибр — 5,6. Белку убьет, человека — как правило, нет. Чтобы убить из ТОЗ-17 человека, надо долго прицельно стрелять по жизненно важным органам.

Никак не походит на картину самообороны от фурии.

Кроме этого, девушка успела перед смертью позвонить родственнику и сказать, что у них с Соколовым размолвка, потому что тот не пускает ее на день рождения к другу. Соседка Соколова, Ангелина, показывает, что в день убийства она слышала звуки ссоры. Женский голос кричал «ублюдок», а мужской — «неблагодарная тварь», затем последовали звуки ударов и грохот, как от падения. (Если это так, то получается, что грохот падения женщина слышала, а выстрелов — нет. Они что, были позднее?)

Согласитесь, что все это никак не вяжется с картиной «защиты от чудовища», зато прекрасно вяжется с историей одной из предыдущих любовниц, которая захотела с Соколовым расстаться.

После этого, по ее словам, профессор весьма хладнокровно заманил ее в квартиру, тут же, в прихожей, набросился, накинул веревку, привязал к стулу, таскал за волосы вместе со стулом, подносил к лицу включенный утюг и кричал, что убьет и закопает труп на ближайшей помойке, а потом накинул на шею бывшей возлюбленной кожаный шнур и принялся ее душить. И веревка, и шнур были заготовлены заранее. И причиной были не дети.

Причиной было то, что спятивший с ума самец считал, что никакая женщина не может уйти от него, не испортив его имидж. Он же сир! Он же Наполеон. (Надо сказать, что девушка после этой истории еще год с Соколовым жила!)

Такие заявления — классический пример поведения социопата, убежденного в своей способности манипулировать людьми и отовраться от всего.

Всякая такая история — большой подарок для таблоидов, потому что человек — существо, которому такие истории нравятся. Все мифы народов мира — они или про расчлененку, или про инцест. Тантал, Сизиф и все дела. Это — нормальная человеческая природа. Даже серьезные комментаторы почувствовали необходимость высказаться на тему, а поскольку они не могут позволить себе сделать вид, что их увлекает сюжетная и психологическая часть истории, они принялись обобщать. Это, мол, следствие культа насилия в путинской России, реконструкторы — они все немножко отъехавшие, и пр. и пр.

Это, господа, все фигня. Перед нами эксклюзивная история, и тем она и интересна. Нет, не все реконструкторы расчленяют студенток и не все профессора воображают себя Наполеонами. И если в Америке заведется Ганнибал Лектор, то нельзя из его кейса извлечь далеко идущие выводы о структуре американского буржуазного общества, которое таких Лекторов порождает.

Но вот что интересно сравнить в этой истории — это как раз механизм вранья.

Все, что нам пытается рассказать Соколов, просто смешно. Его версия так же походит на действительность, как советский охотничий обрез ТОЗ-17 на кавалерийский пистолет XIX века и как сам наш разжиревший и падкий на студенток реконструктор на настоящего Наполеона. Если вы действительно, убив, собираетесь покончить с собой, — нет, вы не принимаете после этого гостей, не идете в магазин, не покупаете там пилу, не рассовываете куски тела по пакетам и не топите их в Мойке.

И шансов у этого вранья нет. Оно глупое, грязное и очевидное.

А вот теперь представьте себе, что перед нами не реконструктор Соколов, а реконструктор Стрелков, который сначала пишет в фейсбуке, что, мол, «предупреждали же не летать», а потом сообщает, что трупы в самолете были несвежие.

Перед нами такая же очевидная история. И такой же очевидный гомерический масштаб вранья. И это вранье куда более победоносное. В него до сих пор верят. У нас до сих пор половина россиян считает, что малазийский «боинг» сбили украинцы, а еще 14 процентов считает, что это сделали западные спецслужбы.

Вы скажете, в чем же разница между двумя типами вранья?

Очень просто. Она в наличии группы интересов, заинтересованной в отстаивании данной точки зрения. Группа интересов, заинтересованная в рассказе о страшной фурии Анастасии Ещенко, которая напала на бедного Соколова, так что пришлось в нее стрелять четыре раза, снова нажимать на курок, снова стрелять, а она (видимо, как зомби) все не умирала, так что пришлось ее еще и расчленять, ограничивается самим профессором Соколовым.

А вот группа интересов, заинтересованная в рассказе о «боинге», сбитом западными спецслужбам и их украинскими приспешниками, да еще и трупы были несвежие, — она велика и влиятельна.

В свое время Геббельс сказал, что ложь должна быть огромной, чтобы в нее поверили. Категорически не соглашусь. Чтобы в ложь поверили, должна существовать влиятельная группа людей, жизненно заинтересованная в этой лжи.