Сенцов: Не надо пытаться перебить пропаганду Кремля. Мы можем лечить ложь только правдой

Режиссер Олег Сенцов, освобожденный из российского плена, — о Путине, Беларуси и Крыме.

Корреспондент theБабеля сходил на встречу с бывшим узником Кремля с ветеранами войны на Донбассе, активистами и волонтерами и коротко записал все его ответы.

Как бы я не ненавидел Путина, я благодарен ему, что он нас объединил. Без этого мы бы прогнивали, как Беларусь. Других врагов, кроме Путина, у нас нет. Покорить нас хочет только он. Европа не введет сюда войска, и США в нас не стреляли ГРАДами.

Я не собираюсь в политику, как бы кто этого не хотел. Я не стремлюсь в это грязное корыто. Чтобы в него прыгать, нужно сильное желание, у меня его нет. Я продолжу заниматься гражданской деятельностью. Мне нравится делать это без официоза, потому что тогда я свободен ото всех.

Ни разу в тюрьме моей жизни не угрожала опасность. Я живой человек, у меня есть зубы и кулаки, потому никто особо не дергался. По канонам, прокачивать за национальность и политические убеждения нельзя, предъявить можно только за поступки. Если бы я взорвал остановку с детьми, меня бы забили. А за то, что я якобы из-за политики что-то поджег — это фуфло. Тюрьма, в общем-то, неприятное место.

Россияне пассивные, но многие накручены пропагандой. Они знают, что «в Украине фашисты», «америкосы-пиндосы», «европейцы — геи». И им ничего не докажешь. Жил русский в своем селе 40 лет, потом сел в тюрьму и теперь рассказывает, как все было на Майдане и как живут в Европе. Ничего его не переубедит.


Да, [после встречи в Париже] объявили об обмене 72 человек. Я надеюсь, что он состоится. Если у этого монстра удасться выцепить хотя бы этих людей, я считаю, переговоры были удачными. Почему договорились о 72 людях на обмен, а не о всех? Потому что это согласованные списки. А остальных они не знают, говорят, что у них нет этих людей.

Большая часть людей на оккупированных территориях нас ненавидят — это факт. Они не собираются интегрироваться, они хотят в Россию, в «ДНР», у них это в голове. Пока зомбоящик не перестанет на них влиять, пока все боевики оттуда не уйдут, мы не сможем на них влиять, как бы не старались. Единственный вариант — развиться Украине, чтобы они знали, что есть страна, которая лучше. Не надо пытаться перебить пропаганду Кремля, в которую вкладывают миллиарды долларов. Мы можем лечить ложь только правдой. Мы уже живем лучше, и они сами должны захотеть к нам. Но на это уйдут годы, нужно готовиться играть в долгую.

Если говорить своим гражданам, что русский — это язык агрессора, единую страну не построим. У нас единая нация и единый язык, украинский. Я работаю над тем, чтобы говорить на украинском языке. Я до этого не говорил на нем, не было потребности. Сейчас она есть, потому что наш язык — наше оружие.