“Непоследний“ президент и молчание России

…И тут Александр Григорьевич наконец высказал то, что он думает по поводу небратского поведения России. И рынок они закрывают, и газ не хотят продавать по цене Смоленской области, и нефть втюхивают дороже мировых цен.


Но Россия молчала

В роли рояля в кустах оказался посол Беларуси в Москве Владимир Семашко, вероятно, перепутавший Шклов с Москвой и решивший, что именно Шклову Беларусь должна как земля колхозу. А потому место Владимира Ильича – здесь, на переднем крае уплаты братского долга. Обнаружив его в стенах завода по производству бумаги, Александр Григорьевич радостно ссылался на посла как на свидетеля своих мытарств, так что тому оставалось кивать головой в знак того, что вся бумага уже истрачена на бессмысленную переписку с правительством Медведева. Которое, кстати, ушло в отставку – причем очень кстати ушло…



Но Россия молчала

Президент заявил о том, в какой именно неприличной и одновременно неудобной позе приходится Беларуси стоять во время переговоров с братской Москвой. Действительно, за такое поведение в реальной (не политической) жизни иного брата пришлось бы посадить по известной статье. Но президент продолжал говорить о необходимости терпеть это ниспосланное на нашу жопу испытание и о своем искреннем желании жить с российским народом в дружбе, сотрудничестве и, не побоюсь этого слова, в союзе.




Но Россия молчала

И тогда Александр Григорьевич извлек из кармана самую страшную из своих угроз. Он заявил, что, дескать, велика честь быть первым президентом своей страны, но он не собирается становиться ее последним президентом. Иной слушатель, вероятно, подумал, что президент категорически отрицал возможность ликвидации белорусского суверенитета. Однако России явно был адресован иной тезис: Лукашенко может ведь и уйти! И что тогда будет с братскими отношениями?

Кто еще согласится принять излюбленную Россией позу и продолжать испытывать таким образом ее братские чувства? Да еще и платить за это сомнительное удовольствие по мировым ценам? Никто. То-то и оно! Так одумайтесь, братья, пока Александр Григорьевич не ушел!


Но Россия молчала

И собравшиеся вокруг президента многочисленные представители трудового коллектива завода осторожно вглядывались в поседевшую от многолетних забот голову этого производителя подписанных межгосударственных бумаг, столь удачно выбравшего место для своих излияний. Они, как никто другой, хорошо понимали, что бумага все стерпит, как терпит это многолетнее измывательство и сам Александр Григорьевич. А уж если он терпел, то нам и подавно велено терпеть. Человек ведь мало чем отличается от бумаги. Его тоже используют, а затем выбрасывают.



Некоторые особенно вдумчивые слушатели, правда, демонстрировали всеми своими затылками, обращенными к телекамерам, что они согласны с главой своего государства – непоследним, прямо скажем, президентом – в его основном тезисе: мол, если Россия одумается, то они согласны по-прежнему покупать ее дешевый газ и даже льготируемую и дотируемую российским государством нефть. В общем, вернись, блудный брат, в наши объятия. Но…

Но Россия молчала. Ей было не до Беларуси. У нее там правительство – кстати! – ушло в отставку, а новое долго еще будет входить в курс дела. Так что непонятно, что хуже. Хотя хуже той позы, о которой говорил Лукашенко на шкловском заводе по производству бумаги, может быть разве что полное перекрытие вентиля с последующим вскрыванием трубопроводов. Ну, надеюсь, вы поняли, о чем я говорю.

А Россия смолчит…