Автор нашумевшей публикации в “Ъ“: “Договоренность о нефти - это примирение на месяц-два“

"Ситуация вновь может обостриться даже в апреле".

В чем суть новой белорусско-российской нефтяной сделки? Почему Москва пошла на уступки, если она действительно на них пошла? Каковы перспективы углубления интеграции двух государств? Возобновятся ли в марте прежние отношения Беларуси и России в нефтяной сфере?

%d0%b0%d0%b3 %d0%b2%d0%be%d0%b2%d0%b0%d0%bd 1

На эти вопросы "Свабода" попросила ответить заместителя главного редактора российской газеты «Коммерсант» Дмитрия Бутрина. В Беларуси он широко известен как автор прошлогодней статьи о содержании проекта новой интеграционной программы.


Два «этажа» российской власти

— В пятницу стало известно, что Минск и Москва достигли какой-то договоренности в нефтяной проблеме. Но содержание сообщений разное, иногда очень противоречивое.

Александр Лукашенко рассказал о телефонном разговоре с Владимиром Путиным, при этом одному собеседнику он сказал, что Беларусь получит компенсацию в размере 300 миллионов долларов, другому - в 430 миллионов. Министр энергетики РФ Александр Новак заявил, что компенсация Беларуси предлагается за счет снижения премий к цене - на $2 за тонну каждый год, что за год составит 48 миллионов долларов.

Лукашенко, рассказывая о своем разговоре с Путиным, сказал, что компенсация будет за счет российских компаний.

А пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков заявил, что российские власти не собираются навязывать российским нефтяным компаниям невыгодные условия.

Как можно понять клубок этих объяснений? Об компенсацию в каком размере договорились - 48, 300 или 430 миллионов долларов? Компенсация предполагается за счет премий, предназначенных компаниям, но при этом им российская власть ничего не навязывает? Так о чем стороны договорились?

— Действительно, заявления противоречат друг другу. И если Лукашенко называет какую-то цифру, он, скорее всего, называет цифру, которая последней осталась в его памяти и служит теперь предметом его размышлений.

Когда мы говорим о переговорах Путина и Лукашенко, надо понимать, что мы говорим о первом «этаже» переговоров. Но есть еще и «нулевой» этаж, на который это все потом спускается и это превращается в цифры. Цифры на разных этажах означают разное.

Я объясню, как это происходило несколько лет назад и вообще в течение многих лет.


Есть политический уровень. Это Путин и буквально еще несколько человек. На этом уровне рассуждения одновременно и об экономике, и о политике, и о геополитике. И о войне. И там оперируют такими цифрами, как состояние платного баланса, состояние валюты, военные поставки. И это одни цифры.

И потом эти цифры спускают вниз, на уровень министров энергетики, межправительственных комиссий, вице-премьеров. Те, разумеется, хватаются за голову.

Так как эти цифры - не в их логике, они некоммерческие. И на этом уровне начинаются переговоры об интерпретации того, о чем же договорились наверху.

Вот 300 миллионов долларов компенсации Беларуси от повышения цен на нефть - это один аргумент. Я представляю себе, как Лукашенко сказал Путину: мы теряем на этом 300 миллионов, тот ответил - ну давайте посмотрим, что можно сделать.

А внизу не оперируют такими категориями, как 300 миллионов убытков Беларуси. Там оперируют понятием «экспортный паритет». Я уверен, что это понятие даже не применялась в беседе Путина и Лукашенко, это довольно сложная концепция.

И там много аспектов. Один из них - это, скажем, возможность покупки пакета акций Мозырского НПЗ «Роснефтью» Игоря Сечина.

Сечин в этом смысле довольно уникальная личность. Он в принципе человек из нижнего «этажа», но способен говорить и на верхнем. Поэтому Путин его к Лукашенко и послал. И он умеет переводить с одного языка на другой, чтобы это понял Лукашенко.

Удалось ли это? Судя по всему, удалось.

Я сейчас не говорил бы о конкретных цифрах компенсации. На самом деле на верхнем «этаже» цифры не обсуждаются, там обсуждается урегулирование на общеполитической уровне. А на нижнем «этаже» ситуация такова, что российские нефтяные компании из-за коммерческих мотивов не хотят поставлять в Беларусь нефть по ценам, по которым ее хотела бы покупать Беларусь.

Путин в принципе может их заставить. Но это будет ему дорого стоить, придется идти на многие уступки этим компаниям внутри страны - давать какие-то налоговые скидки, льготы, преференции.

Наверху идут переговоры, что Россия должна как-то погасить напряжение, созданное российским налоговым маневром. А на нижнем уровне речь идет о том, чтобы российские компании потеряли меньше прибыли, а белорусские получили хоть какие гарантии поставок.


Углубление интеграции - заведенная бомба

— Дмитрий, вас в Беларуси многие знают как автора статьи о проекте программы углубления интеграции. Этой темой в определенном смысле жили по крайней мере политические элиты двух стран весь прошлый год. Было много переговоров, на них каждый раз называлась количество «дорожных карт», уже согласованных. В конце года Дмитрий Медведев и Лукашенко сообщили о наличии скрытой 31-й «карты», где есть уже и надгосударственные органы, и политическая интеграция.

И вот Лукашенко и Путин 7 февраля встречаются в Сочи, и о результатах их встречи заместитель руководителя администрации президента РФ Дмитрий Козак говорит холодно и коротко: стороны продолжат переговоры об интеграции. Перед этим в России началась конституционная реформа, в рамках которой Путину для продолжения полномочий уже не нужна «Россия +», образованная путем присоединения Беларуси.

Козак сказал: мы продолжаем диалог об интеграции. Так он уже 25 лет продолжается. И еще 25 может продолжаться. Его слова, результат Сочи - это точка, конец? Или это бомба с таймером?

— У нового правительства я пока не видел никаких следов интереса к интеграционным «картам».

К ним руки пока не дошли. Человек, который должен в правительстве заниматься этим вопросом - новый. Это вице-премьер Алексей Оверчук. Его полномочия пока достоверно не определены.

Возможно, этот блок правительства ведет какие-то консультации с белорусским правительством.

Очевидно, что не получилось того, что было предусмотрено первичным графиком. Предполагалось, что в декабре 2019 года программа будет подписана. Она не была подписана - значит, мы уходим в длительные переговоры. Полагаю, что Козак это и имел в виду.

Это больше похоже на ваше описание бомбы с таймером (если рассматривать интеграцию как бомбу).

Я не могу сказать, что конституционная реформа в РФ была такой уж четкой альтернативой интеграции с Беларусью. Это параллельные сюжеты. Возможно, у кого-то в голове они и увязывались, возможно, у Путина. Но я не наблюдаю подтверждения жесткой дилеммы: либо мы интегрируем с Беларусью либо мы делаем конституционную реформу.

Это выглядело бы логично, я не говорю, что этого нет, я говорю, что я об этом не знаю. Надо подождать, когда новое правительство конкретно объявит, что и как онj собирается делать. Пока это не будет сделано, никаких конкретных переговоров на нижнем уровне не будет.

А на высшем, политическом уровне мы видим взаимное успокаивание. Действительно Лукашенко неагрессивно себя ведет сейчас. С моей точки зрения, в такой ситуации он должен был вести себя более грозно.


Почему Москва уступила? Если действительно уступила

— Уступка Москвы в нефтяном конфликте (если она вообще была) эксперты в Минске объясняют по-разному.

Объяснение 1: Лукашенко не поддался давлению резким сокращениям поставок нефти, договаривался об альтернативных поставках, даже угрожал откачивать транзитную нефть по потребностям - и силой воли, характера, заставил Москву отступить.

Объяснение 2: Москва не хотела дестабилизации Беларуси с непредсказуемыми последствиями, в том числе и политическими. Мол, в Беларуси в январе уже упал ВВП на 2%, будет Майдан, Лукашенко сбросят, к власти придут националисты, «бандеровцы» - нужно ли это Москве?

Объяснение 3: Лукашенко якобы пообещал Сечину продать «Роснефти» пакет акций Мозырского НПЗ. Иными словами, дешевая нефть в обмен на активы.

А какое ваше объяснение?

— Не буду врать, точно я не знаю. Из перечисленных вами вариантов не верю во второй - что Москва боится вызвать Майдан. Следует сказать, что в России не существует серьезных инструментов измерения настроений в Беларуси. У нас нет специалистов, которые посмотрели бы и сказали - у нашего партнера завтра будет революция. Это может и обсуждается в политических кругах, но причина - не эта.

В третий вариант - в покупку акций Мозырского НПЗ или нефтепроводов - я верю слабо.

На мой взгляд, очень важным фактором был символический контакт с США. Для российской власти это была «красная тряпка». Полагаю, что в последние недели вся сила российских аналитических структур была брошена на определение, насколько серьезным было американское предложение. Выяснили, что несерьезным. И вернулись к прежним отношениям.

Что касается альтернативных поставок - в течение года Беларусь может перейти на нероссийскую нефть. Но чтобы постоянно жить на нероссийской нефти, не на той, которая идет по «Дружбе», нужно радикально перестроить свою экономику. В свое время это сделала Польша.

Поляки это сумели сделать. Но процесс требует инвестиций, перестройки экономики и бюджета.

Я полагаю, что нынешние белорусские власти не способны провести такую ​​радикальную перестройку.

Американское предложение было приглашением к этому. Российские аналитики оценили - это несерьезно, Беларусь этого не сделает. А тогда стоит договариваться.


«Перестройка экономики не тождественна отказу от российской нефти, она тождественна независимости»

— Я недавно посмотрел цифры Еврокомиссии относительно импорта нефти в ЕС в 2018 году. По их данным тогда в польском нефтяном импорте доля РФ составляла около 80%.

— Перестройка экономики не тождественна отказе от российской нефти, она тождественна независимости. Вы можете покупать российскую нефть. Но это ситуация, когда нефть можно покупать у кого угодно - можно в Саудовской Аравии, можно в Норвегии, можно в Азербайджане, можно в том числе и в России.

И другая ситуация, когда вы можете получать нефть только из России. У вас тогда экономика построена так, что альтернативы вам невыгодны.

И Россия странным образом толкала Беларусь к первому варианту. Она говорила Беларуси: вы для нас внешний рынок. И на уровне компаний говорилось именно это. А на высшем уровне заявлялось: к 2024 году мы завершим налоговый маневр, тогда у нас все будет единое, и даже государство. Пожалуйста, белорусы, не превращайтесь в экспортную экономикой, превращайтесь в интегрированную экономику.

Такое ощущение, что за последние 5 лет в России забыли, зачем ЭАЭС и для чего он строился. Лукашенко прав в критике энергетической политики ЭАЭС. Непонятно, зачем энергетическому сектору этот союз, если этот сектор считает экономики партнеров по союзу «внешними».

Так что причина нынешних проблем - в разном, противоположной видении разных «этажей» принятия решений в РФ. Мне, кстати, интересно, насколько монолитная в этом смысле переговорная позиция белорусской стороны. Нам, снаружи, кажется, что Лукашенко владеет всей экономикой и ни у кого больше нет никаких интересов.

На самом деле это, возможно, и не так, насколько я понимаю, он прекрасно манипулирует интересами своих хозяйственников. А может, там и правда все просто очень послушные.

У нас вот идут разговоры об интеграции с Беларусью. Но при этом мы не очень хорошо понимаем белорусскую экономику. Она все время подбрасывает разные сюрпризы интеграторам. Если ты хочешь с чем-то интегрироваться, надо понимать, как оно построено. А у нас этого не очень понимают.


Что будет в марте и после?

— Ну и, как говорится, на чем сердце успокоится? В январе Беларусь получила 500 тыс тонн нефти от компании Михаила Гуцериева и 86 тысяч тонн норвежской нефти. В феврале компания Гуцериевым поставила 250 тысяч тонн, появилась информация о заказе доставки танкерами 170 тысяч тонн, о происхождении которых не сообщается. Ваш прогноз - что будет в марте и в последующие месяцы?

Кто и сколько нефти будет поставлять в Беларусь? Как раньше - гранды российской нефтяной промышленности, такие как «Роснефть», и суммарно примерно по 2 млн тонн в месяц? И все, и прежде всего - Лукашенко, скажут: мы победили, мы получили то, за что страдали и боролись.

Будет ли работать схема двух «этажей», которую вы описали, и Лукашенко скажет: я же с Путиным обо всем договорился, а коварные российские правительственные чиновники все извратили, не выполнили указание президента и вновь нас обманули? И нефтяная «война» будет только набирать обороты?

— Я полагаю, что ситуация в марте успокоится. Твердой договоренности нет, есть указание выиграть время, по крайней мере, с российской стороны, чтобы не происходило эскалация ситуации. Смысл указания - договоритесь пока о марте.

Ситуация вновь может обостриться даже в апреле. Это примирение, эти уступки - не на год, а на месяц- два. А дальше посмотрим. Не вижу сигналов того, что эти договоренности окончательные.

Главный вопрос - был ли приказ сделать так, чтобы в Беларуси в январе ВВП упал на 2%? Это последствия путаницы или результат решения - давайте мы их немного прижмем? Я полагаю, что это в большей степени результат путаницы.

Хотя не исключено, что все же было решение - давайте мы сделаем так, чтобы у них там начал существенно падать ВВП, а мы посмотрим, что они будут делать. У меня нет подтверждений, что так было. Но если было именно так, то договоренности Путина и Лукашенко 21 февраля, ничего не значат.


Владимир Путин и Александр Лукашенко во время встречи, на которой был решен газовый конфликт, продолжавшийся с начала 2016 года, Санкт-Петербург, 3 апреля, 2017

Договоренности на год по обыкновению оформлялись всегда во время личной встречи Лукашенко и Путина, после которой они выходили и улыбались. И до конца года все было в порядке.