“Может быть катастрофа хуже, чем Чернобыль“: The New York Times написала про Беларусь в ловушке

Издание The New York Times опубликовало текст про строительство атомной электростанции в Островце, проиллюстрировав его снимками беларуского фотографа Сергея Гудилина. В нем рассказывается о том, как Беларусь, построив электростанцию на российские деньги, на много лет оказалась в ловушке. The Village Беларусь публикует полный перевод материала.

Беларусь. Над бывшими картофельными и пшеничными полями возвышаются две огромные бетонные башни, обещая грядущим поколениям одной из беднейших европейских стран много дешевой электроэнергии.

Но выбор места для строительства первой беларуской атомной электростанции — нетронутые сельскохозяйственные угодья всего в 40 милях от столицы соседней Литвы — намекает на то, что дело тут не только в дешевых киловаттах.

Завод был построен Российским государственным атомным конгломератом «Росатом» и финансировался за счет кредитной линии в размере 10 миллиардов долларов из Москвы. Беларуские военнослужащие, которые присутствуют на новой военной базе неподалеку, прошли обучение в Санкт- Петербурге в составе Российской Национальной гвардии, созданной Кремлем в 2016 году.

Два реактора этой установки, которые вскоре будут введены в эксплуатацию, будут производить гораздо больше электроэнергии, чем может потреблять Беларусь, и находятся далеко от промышленных районов страны, которым нужна дешевая энергии.

Литва, которую десять лет назад, когда планировали строительство электростанции, рассматривали как перспективный потенциальный рынок сбыта, теперь настолько напугана перспективой появления у своих границ ядерного реактора, контролируемого Россией, что объявила незаконной покупку любой электроэнергии, производимой электростанцией, и проводит учения на случай ядерной аварии.


Однако, несмотря на все проблемы и протесты, Островецкий завод во многом является образцом успеха политики президента Владимира Путина, который агрессивно продвигается на внешние рынки, увеличивая масштабы российской атомной промышленности. «Росатом» заключил более 30 сделок по поставке реакторов. В прошлом году компания заявила, что в ее портфеле есть международные проекты на сумму $ 202,4 млрд.

Успех России — она продала больше ядерных технологий за рубежом после прихода Путина к власти в 1999 году, чем Соединенные Штаты, Франция, Китай, Южная Корея и Япония вместе взятые, согласно недавнему исследованию, — является отчасти коммерческим. 250 000 инженеров, исследователей, продавцов и других сотрудников «Росатома» получились выгодные контракты в Европе, Азии и даже Африке.

Но одновременно в руках Москвы оказался мощный геополитический инструмент — Беларусь и некоторые члены ЕС, Венгрия например, оказались в долгосрочную зависимости от Росатома, а следовательно, и от российского государства. Особенно хорошо эта стратегия просматривается на беларуском примере.

Росатом, образованный в 2007 году на руинах советского Министерства атомной энергетики, теперь присоединился к «Газпрому», российскому государственному газовому гиганту, и «Роснефти», государственному нефтяному гиганту. Все они свидетельствуют о стремлении господина Путина развивать «национальных чемпионов», которые одновременно служат и прибыльным бизнесом, и инструментом российской власти.

«Атомная станция — это пример стремления Москвы любой ценой держать в своей орбите соседние страны», — сказал министр иностранных дел Литвы Линас Линкявичюс, имея в виду «Островец». — «Это помогает им сохранять большее влияние».

При строительстве других видов электростанций подрядчик только строит сооружение, а за эксплуатацию полностью отвечает собственник. Но в случае с атомными электростанциями владелец, обычно иностранное правительство, остается зависимым от подрядчика в течение 50 лет или более в вопросах топлива, ноу-хау и в конечном итоге вывода из эксплуатации.

«Это означает стратегическое партнерство с другой страной на долгое-долгое время», — сказал Марк Хиббс, берлинский эксперт по атомной энергетике. — «Теперь Беларусь связана с Россией как сиамские близнецы на десятилетия».

Эти две страны уже и так чрезвычайно близки, связаны историей, русским языком и общим советским прошлым. Но авторитарный лидер Беларуси Александр Григорьевич Лукашенко, который долгое время играл с Россией против Запада, чтобы сохранить независимость своей страны, теперь сталкивается с растущим давлением со стороны Москвы, которая настаивает на том, чтобы теперь Беларусь была не просто союзником, но присоединилась к России, вошла в состав «Союзного государства».


«Росатом» настаивает на том, что его сделки — строго деловые, да и Путин в публичных заявлениях не смешивает ядерные сделки с политикой. Когда Украина (в прошлом — крупный клиент «Росатома») в 2014–м свергла своего прокремлевского президента, Путин сказал чиновникам, что Россия должна «сотрудничать со всеми нашими традиционными партнерами», независимо от их политики. Но при этом, добавил он, нужно, в первую очередь, заботиться о собственных интересах.

Значительная часть успеха «Росатома» в получении многочисленных контрактов связана с кредитами на строительство станций. Тед Джонс, директор по национальной безопасности и международным программам Института ядерной энергии в Вашингтоне, сетует, что государственная финансовая поддержка дала «Росатому» значительное преимущество перед конкурентами, такими как Westinghouse (а это крупнейший американский подрядчик атомной энергетики).

«Ими движут разные интересы. Westinghouse — это чистый бизнес. А „Росатом“ — это назначенный стратегический экспортер, — сказал он. — И они добиваются больших стратегических побед каждый раз, когда заключают сделку».

В отличие от западных атомных компаний, которые должны соблюдать правила, установленные Организацией экономического сотрудничества и развития (эти правила ограничивают роль государственной финансовой поддержки и накладывают другие ограничения), «Росатом», получающий щедрую поддержку от российского правительства, имеет полную свободу действий в ведении собственного бизнеса. За последние десять лет Россия открыла кредитные линии на строительство атомных электростанций на сумму более 60 миллиардов долларов в шести странах.

Westinghouse проиграл борьбу за контракт на строительство нового реактора в Венгрии после того, как Россия предложила премьер-министру Виктору Орбану кредит в размере 11 мллиардов долларов. Сделка «Росатома» по строительству венгерской АЭС «Пакш-2» способствовала укреплению связей между Путиным и Орбаном, который часто дистанцировался от других европейских лидеров и вставална сторону Кремля по таким вопросам, как Украина или недостатки либеральной демократии.

«Росатом», стряхнув с себя репутацию рассадника коррупции и избавившись от мрачного имиджа, ассоциировавшегося с Чернобыльской катастрофой 1986 года, теперь курирует возрождение атомной программы Болгарии, еще одного члена ЕС. «Росатом» также выиграл контракт на 30 миллиардов долларов на строительство четырех реакторов в Египте, давнего союзника США, и заключил еще одну крупную сделку в Турции (тоже член НАТО), президент которой Реджеп Тайип Эрдоган все теснее сотрудничает с Путиным, несмотря на их резкие разногласия по Сирии.

Были у «Росатома» и неудачи. В феврале Временное правительство Боливии приостановило строительство Центра ядерных исследований, заявив, что проект не получил всех необходимых согласований. А ведь Центр был частью сделки на 350 миллионов долларов, одобренной в 2016 году бывшим президентом Эво Моралесом, союзником России; но новое правительство отказалось от многих прежних инициатив.

Новая станция в Беларуси значит гораздо больше, чем просто экономическая выгода, как для Москвы, так и для Минска. Официальные лица в Минске заявляют, что Островец — лучший способ освободиться от зависимости от российского газа.

«Другого пути у нас не было», — говорит Заместитель директора Департамента по ядерной энергетике Лилия Дулинец. — «Мы думали о нашей энергетической безопасности, на чем основана экономическая безопасность, а значит, и независимость государства».

В этом сомневается беларуский экономист Сергей Чалый. Станция «Росатома», по его словам, это замена одной зависимости на другую: вместо российского газа (который в настоящее время используется для производства 95 процентов электроэнергии страны) Беларусь теперь будет зависеть от российского ядерного топлива. А еще АЭС будет производить гораздо больше энергии, чем нужно Беларуси, добавил эксперт.

Для того чтобы выгодно использовать этот профицит, Беларусь станет одной из немногих стран с государственной программой по резкому увеличению использования электроэнергии. Например, отопительные станции советской эпохи по всей стране, которые прежде использовали газ, теперь будут переоборудованы на электричество.


Станция также подталкивает Беларусь к более тесному военному сотрудничеству с Россией, которая поставляет зенитные ракетные комплексы «Тор» для защиты объекта от нападения и помогала с обучением военного персонала на новой базе, созданной под Островцом для защиты АЭС.

Успех России в заключении контрактов, особенно на фоне того, что ее конкуренты прилагают неимоверные усилия, чтобы остаться в бизнесе, вызывает опасения на Западе. Там полагают, что мировой рынок превратится в дуополию, контролируемую Россией и Китаем (где государство также оказывает финансовую и иную поддержку для увеличения экспорта).

«Мы опасаемся, что к 2030 или 2040 году все новые сделки будут заключаться Россией и Китаем, потому что они предложат такие условия финансирования, которые никто другой не потянет», — говорит Марк Хиббс.

Проблемы безопасности, которые стали очевидны после катастрофы 2011 года в японской Фукусиме, сильно ударили по всей отрасли, особенно на Западе, где антиядерные инициативы очень влиятельны. Но даже Беларусь, жестко контролируемое авторитарное государство, изо всех сил пытается подавить народные страхи: ведь почти четверть ее территории была загрязнена радиоактивным цезием с чернобыльского реактора.

Да и у некоторых ученых-ядерщиков тоже есть сомнения.

«Только люди, которые ничего не понимают, или те, кто работает в атомной отрасли, могут утверждать, будто АЭС безопасна», — говорит Андрей Ожаровский, российский физик-ядерщик, который был арестован и депортирован из Беларуси из-за критики БелАЭС. — «Есть много сценариев, при которых все обернется катастрофой намного худшей, чем Чернобыль».

Но сторонники беларуского проекта настаивают, что у него совсем другая и гораздо более безопасная конструкция, чем у советского реактора, взорвавшегося в 1986 году.

Дмитрий Кривин, начальник турбинного цеха в Островце, рассказал, что смотрел популярный мини-сериал о катастрофе телеканала HBO, но фильм не заставил его встревожиться. «Это хорошая конструкция», — говорит он. — «Было несколько незначительных вопросов, но все они были решены во время заключительных работ».

В 1993 году в докладе ученых государственной Белорусской академии наук район близ Островца был назван «неблагоприятным для строительства атомной электростанции» из-за его сейсмической активности и гидрологических проблем. Ученый, подписавший тот доклад, позднее отказался от своих выводов, заявив, будто с тех пор выяснилось, что этот район имеет лучшие условия, чем другие потенциальные площадки.

Еще один доклад, составленный европейскими экспертами в 2018 году, рекомендовал «пересмотреть зонирование и сейсмический каталог» территории. В нем также говорится, что проект не продемонстрировал требуемого запаса некоторых ключевых конструктивных элементов станции в случае мощного землетрясения. Например, что система пожаротушения «в настоящее время сейсмически неустойчива».

И все же для большинства жителей Островца, которые раньше зарабатывали деньги на контрабанде сигарет и топлива в Евросоюз, строительство атомной станции рассматривают словно выигрыш в лотерею. Прибывшие сюда отряды строителей строили школы, жилье и другие объекты, в том числе новую военную базу.

В 1991 году 70-летняя Светлана Дмитриевна покинула беларуский город Хойники, зараженный радиацией от чернобыльского взрыва, чтобы поселиться в Островце, одном из немногих свободных от цезия районов Беларуси. Светлана, которая отказалась назвать свою фамилию, помнит, на что способны атомные станции, но тем не менее отметила, что появление станции «Росатома» принесло городу много пользы.

«Когда мы приехали, Островец выглядел ужасно», — говорит она. — «Я боялась ходить на работу, люди были все чужие, называли нас чернобыльскими ежами. А теперь это супер-город».