Новицкий: «На грани переезда в СВОЕ время»

Известный белорусский журналист – про стон, что у нас жизнью зовется.

– Разглядывая ритм жизни бабушки, я всегда переживал. Мне казалось, жить можно медленнее, делать меньше, думать больше, – пишет Дмитрий Новицкий. – Чуть позже я стал уверен, что лангольеры просто украли жизнь ее поколения. Сначала война, потом работаешь за трудодни, а потом, когда отдали паспорт, уже привык, втянулся. А потом и деньги все сгорели, и коммунизм мираж. Как Саграда, не достроили, но начали капитальный ремонт.

Капитальный ремонт здания гулага меня больше всего волнует. Я-то думал, все закончилось! Шаламов, Солженицын, почитали, обсудили, разошлись.

А тут как в анекдоте, границу на замок, и всех обратно.

Мы теряем время. Каждое такое движение – это потерянное время. Мы отстаем от мира, жаль.

Каким был Минск в 2019-м? Ооо, он волновал меня, словно Наташу первый бал. Живая, берлинская Октябрьская. Странная Зыбицкая – город жил. И бизнес жил. Город встрепенулся, в 2019-м я чувствовал себя в Европе, ну почти.

А сейчас они забросили меня обратно в свой совок. С тайными вечерями Ежова и друзей, с воронками у домов.

Эти воронки – воронки, засасывающие время. Мотающие стрелки часов примерно в 1942, оккупация, надежды мало, но она есть.

Сколько времени нужно, чтобы победить? Чтобы вернуться в наше время?

Наше, в котором нам, профессионалам, комфортно жить. Не выживать.

Сколько фотографов по миру пошло? Айтишников уехало? Бизнесменов убежало?

Как говорил один рокер, в хорошем роке есть ЭТО. И в хорошем городе есть ЭТО. И в хорошем времени есть ЭТО, ты чувствуешь, как все и вся вокруг прет.

В Минске ЭТО начинало появляться.

Сейчас исчезло. Менты по подворотням. Воронки к подъездам. Захлопни пасть и завали е***, в скворечник, с*ка, захотел?

Не хочу терять время.

Не хочу, как бабушка и дед, всю жизнь маршировать с колен. Не хочу, как папа и мама, пол жизни поднимать на ноги детей, по сути, выживая.

Я даже не про деньги. Я про ЭТО. Про тот стон, что у нас жизнью зовется.

Судя по всему, они хотят Иран от Бреста до Владивостока.

Они хотят стать бразильским племенем. Законсервироваться в джунглях, ограничить все контакты, и каждого чужого копьем его, копьем.

Но я так не хочу.

Я видел свою бабушку. Она вставала в пять. Пока я продирал глаза, она успевала даже на Луну слетать, а что поделаешь, крутиться надо.

Но на вашем вертеле, я – не хочу.

Я, как и миллиона 3-4, на грани переезда. В те страны, где лангольеры не избивают, не мучают людей.

На грани переезда в СВОЕ время. А не в ваш вечный 1937-й.