Статкевич задал неудобные вопросы штабу Некляева

Кандидат в президенты на выборах 2010 года, политзаключенный Николай Статкевич прислал из тюрьмы письмо, в котором адресует ряд неудобных вопросов Владимиру Некляеву и его предвыборному штабу.

На свои вопросы, поставленные в этом письме, Статкевич ждет ответа от коллег по прошлой кампании ...

Полный текст письма опубликован на сайте statkevich.org.

"Ты спрашиваешь, почему я решил сейчас поднять свои вопросы к Прокофьевичу. Так два года ждал хоть каких-то объяснений. И тебе тоже Саша в прошлом сентябре на них ничего не ответил. А вопросы серьезные. За день до тех происшествий, во время нашей встречи с Прокофьевичем, когда мы договорились встретиться на следующий вечер, я категорически отказался, чтобы эта встреча состоялась у него в офисе. Ведь его офис под контролем, а я боялся превентивного задержания, вероятность которого перед мероприятием значительно возрастала. Кстати, во время субботней встречи, на его вопрос, возможно ли применение силы той стороной, я ответил: "Да, потому что неадекватный".


А назавтра на назначенном месте его не оказалось. Потом приехал его шофер, чтобы отвезти на новое место встречи, который отказался говорить, где это место. Но завез в офис. Уйти оттуда с Сергеем мы не могли, потому что боялись, что около офиса нас вдвоем легко задержат, а ведь я обещал людям быть на площади. Поэтому согласились идти с командой Прокофьевича вместе. Но ведь я и понять не мог, как они собираются идти. С точки зрения противоположной стороны, которая была почему-то предупреждена об этом походе и его формате, это выглядело, как обращенный к ним мессидж: "Нам плевать, что вас далеко за 100 тысяч вооруженных и подготовленных. А мы, 30 мальчиков и девочек, силой прорвемся вместе со своим бусиком через вас". Любой начальничек в такой системе знает, что лучше "перебдеть, чем недобдеть". Ведь если перестараешься то, в худшем случае временно отодвинут в сторону. А если не достараешься, то и посадить могут. По этой причине и сбивали советские ПВО иностранные пассажирские самолеты. И любой, кто занимал хоть какую-то должность в бывшей советской или в белорусской сегодняшней системе, не может не знать этого.

Не думаю, что нападение "масок" делалось конкретно на меня или на кого-то. Солдаты, которые нападают в темноте, с фотографией не сверяют. Больше всех от них достается тому, кто оказался в "зоне конфликта" – в месте соприкосновения с кордоном. А я шел с Прокофьевичем впереди.

Все это могло привести или привело к существенным негативным последствиям во время мероприятия.

Во-первых, если бы я не сумел дойти до площади, то некоторые кандидаты попытались бы реализовать заранее спланированный ими "римейк" 2006 года. Только довести людей они планировали уже не до площади Победы, а на 150 метров дальше – к зданию TV. Якобы эфира требовать. Крутых заявлений наделали, а тут надо же за "базар" отвечать. Правда, у этого плана было одно существенная (под 90 кг) препятствие – я. В моем судебном деле были показания одного кандидата, который рассказал, что за несколько дней до мероприятия, на улице обратился к подполковнику милиции (фамилию не помню, кажется, на Е.), чтобы тот передал начальству, что меня надо арестовать до 19-го. Есть в деле и подтверждающие показания того подполковника. Насколько я знаю, это был не единственный кандидат, который требовал моего превентивного ареста.

Во-вторых, хотя я и дошел до площади, но не в самом лучшем состоянии. Смотря, что потом 10 дней имел синее лицо и высокое давление, легкое сотрясение я около того офиса получил. И это повлияло на мои действия. Например, я неточно выразился во время выступления на Октябрьской. Некоторые осмелевшие друг перед другом и перед людьми кандидаты повторили мою неточность. А потом мне пришлось перенимать и заворачивать людей от "розового" дома. На Независимости пришел момент, когда людей надо было оттуда уводить. Своей звукоаппаратуры у меня не было (как и денег на нее). Поэтому пытался взять микрофон у Андреевых парней. А те передавали его на трибуну и, когда я на нее забирался, вниз. Слазил я на ту трибуну едва ли не с метровыми ступенями на изуродованной ноге дважды и понял, что больше не заберусь. Потом мне тот микрофон сами дали, но уводить людей было уже поздно – не дали бы пройти. А если такое количество людей зажали бы на проспекте между зданиями, то могло быть гораздо хуже. И, наконец, до сих пор не могу себе простить, что после того, как нас вытеснили с площади (точнее, меня ребята вытащили), я набрал "сброшенный" перед этим номер Алеся Ивановича. А потом еще и согласился сесть с ним в такси. Мне все равно было, где "арестовываться", а человека на ровном месте подставил под такие испытания. В нормальном состоянии я таких "проколов" не сделал бы.

Кстати, что касается звукоаппаратуры. Самая странность в том, что я и согласился встретиться с Прокофьевичем не только ради обсуждения его идеи Народного движения и избрания его Рады на площади, хотя сама эта идея мне очень понравилась – жаль, что «затер». Второй причиной моего согласия была надежда воспользоваться его звукоаппаратурой. А если бы я не пошел на ту встречу и имел целые ноги, то я бы уже нашел, как получить микрофон Андрея. Но, как уже случилось, так случилось. И не по самому худшему варианту. Тем более, что кроме тех неприятных сюрпризов, ведь были и приятные. Например, поведение Андрея и его команды (если не считать микрофона). А самое положительное впечатление – от людей, которые, невзирая на страх, холод и тьму, пришли в таком количестве. Правда, заметил одну странную тенденцию – чем больше проходит времени, тем меньше становится это количество на страницах оппозиционной прессы. Так по-белорусски это.

Считаю, что я и так долго ждал с этими вопросами. Я никого не обвиняю, не выдвигаю конспирологических версий. Я просто хочу услышать хоть какое-то объяснение этой "подставы". Осенью прошлого года я получил от Прокофьевича письмо, но слова "ты был прав, неадекват есть неадекват" за объяснение не принимаю, ибо кто этого не знает. Есть проблема коммуникации со мной, но ты же не откажешься передать те объяснения :)
Вот что значат длинные выходные и отсутствие прессы. Расписался".