Студент работал в КГБ и ходил на марши. Его несколько раз приговаривали к аресту — у него уже 71 сутки

NN.by
28 ноября 2020, 11:39
Ян Солонович
Яну Солоновичу 21 год, он учится на 4-м курсе БГУИР. 1 ноября его задержали на воскресном мирном марше в Куропаты.

И произошло нечто странное: Ян Солонович признался, что участвовал в 15 (!!!) митингах. Теперь парень содержится в ЦИП на Окрестина, и через каждые несколько дней над ним проходят суды.

«12 суток ему назначили 2 ноября, 15 суток — 5 ноября, 15 суток — 10 ноября, 15 суток — 18 ноября, — перечисляет Ольга, мама Яна Солоневича. — Последний суд произошел 27 ноября, сыну дали 14 суток»
.

Таким образом, на счету Яна уже 71 сутки ареста. Мать обеспокоена теперь еще и тем, что это далеко не конец.

Согласно законодательству, 90 суток подряд — максимум по административным делам. После них человека должны выпустить хотя бы на один день, но затем его могут судить снова.

С чем же связана ситуация? Чем объяснить подобную жестокость в отношении студента?

Возможно, это связано с работой Яна. 1 сентября парень устроился на работу в… КГБ.

«Он минувшим летом проходил там практику как инженер. И в этом году ему предложили работу. Сын согласился. И его взяли на полставки в Научно-технический центр Комитета государственной безопасности, — говорит мама Яна. — Как ни странно, конфликта интересов у него не было. Когда он выходил на митинг, я спрашивала: ты понимаешь где ты работаешь и куда ты идешь? Ян говорил: да».


По словам Ольги, сына задержали 1 ноября и доставили в РУВД. «Потом оттуда отвезли в КГБ, где он подписал бумагу об увольнении и подписал протокол об участии в 15 митингах».

За некоторые из акций двухмесячный срок привлечения к ответственности уже прошел. Судить Яна могли по 7 или 8 эпизодам.

Об истории Яна Солоновича упомянул в своем материале российский репортер Роман Попков. Попков, осужденный на 15 суток, попал в одну камеру с парнем:

«Паренек-компьютерщик устроился накануне начала протестов на полставки работать каким-то там мелким сисадмином в КГБ. Началась протестная волна — начал ходить по велению сердца на разные акции. Однажды попался.

В отдел милиции приехали кагэбэшники, сказали, что хотят помочь, но попросили перечислить все акции, в которых этот бедолага принимал участие. Он так и сделал. Кагэбэшники отдали список милиции».


27 ноября Ольга впервые попала на суд над сыном.

«Ян на суде признает, что участвовал в митингах. Сегодня он повторил, что был на 15 митингах. Говорит, что это его принципиальная позиция, говорит, что сам озвучил это без давления. Но принципиально он это говорит или потому, что так «попросили» — я не знаю.

На суде сегодня Ян признал вину. Получил очередные 14 суток, — рассказывает Ольга. — На предыдущих судах свидетелей из милиции или их показаний не было. Как я поняла, обвинение строится на том протоколе о 15 митингах, который составили при задержании сына и биллинга его телефона. Эти данные просто передают из одного суда в другой.

Сегодня свидетель был — милиционер Партизанского РУВД, который занимался оформлением Яна, как я поняла. Свидетелем того, что сын присутствовал на марше, он не был».



А вот что рассказал на суде сам Ян.

«1 ноября меня задержали на митинге и доставили в Партизанское РУВД, — цитирует парня tut.by, — там спросили место работы, я назвал.

Через некоторое время приехал сотрудник КГБ, он показал удостоверение, и они вместе с человеком, который не представился, повели меня в одиночный зал для допроса. Там мне сказали, условно: «Давай, признавайся, и мы тебя отпустим. Я здесь не для того, чтобы тебя посадить в тюрьму». Мы побеседовали о событиях 1 ноября, и меня повезли в центральный аппарат КГБ. Под предлогом того, что ты дашь объяснения и завтра выйдешь, мне диктовали текст заявления на имя начальника РУВД. […] Когда дошло до дат, в комнату вошел еще один сотрудник КГБ, мне его представили как человека, который занимается идеологической работой и отделом кадров. Он задал вопрос сотруднику, который меня привез, тянет ли [то, что я сообщаю] это на чистосердечное признание. Я спросил, почему чистосердечное? Мне ответили: ты же понимаешь, мы по камерам посмотрим, что-то да найдется. После этого я назвал все даты, когда я участвовал в массовых мероприятиях. Затем мне принесли еще один бланк для заявления на увольнение».


Только 27 ноября Ян впервые встретился с адвокатом — раньше не пускали из-за коронавируса, говорит Ольга.

«Но сын передавал через адвоката, что обращаются с ним без насилия. Единственное, что за месяц ни разу не водили ни на прогулку, ни в душ. Иногда других выводят, а Яна оставляют одного в камере, — говорит Ольга. — Насколько я знаю, в карцере сын не был. Я почти уверена в этом, так как до меня доходили весточки от сына через его бывших сокамерников.

Да и адвокат говорит: за что его сажать в карцер, если он во всем признается и говорит то, что они хотят?»
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники
•   UDFНовостиЦифра дня ❯ Студент работал в КГБ и ходил на марши. Его несколько раз приговаривали к аресту — у него уже 71 сутки