Декрет о тунеядцах 2.0: полицейское социальное государство и страхи Лукашенко

Валерий Карбалевич, Новы Час / перевод UDF.BY
19 февраля 2018, 09:35
Политик Николай Статкевич на акции протеста против декрета №3
Год назад, 17 февраля 2017 года, в Минске состоялся первый Марш возмущенных белорусов, который положил начало массовым протестам против декрета о тунеядцах по всей стране. Что изменилось за это время?

Самым разумным было бы отменить злосчастный тунеядский декрет. Но тогда возникает проблема не столько политическая, сколько психологическая. Отмена стала бы для Лукашенко признанием своей ошибки. Здесь уже не свалишь на чиновников, так как все помнят, кто был инициатором и главным публичным защитником этой идеи.

Сама дебютная идея борьбы с тунеядцами возникла 3-4 года назад. В ее основе лежит комплекс ментальных, политических, социально-экономических причин.

В 2017 году, уже после акций протеста по всей стране, Лукашенко, объясняя необходимость такого декрета, говорил, что это документ не экономический, а идеологический, моральный.

Долгое время одним из важных официозных пропагандистских клише, которые якобы доказывали превосходство белорусской модели социального государства, был тезис о низкой безработице в Беларуси. Мол, на фоне стран Европы мы в этом плане выглядим просто цветущим оазисом. Официально в сентябре 2017 года в Беларуси насчитывалось всего 30 тысяч безработных. Мизер. Но А.Лукашенко, обосновывая необходимость бороться с тунеядцами, ненароком выдал страшную государственную тайну. Оказывается, все эти сказки про низкий уровень безработицы — обычная пропагандистская чушь. На самом деле, не работает у нас 500 тысяч человек.

Поэтому здесь возникает первая причина появления декрета о тунеядцах. Авторитарное государство стремится контролировать в стране все. И оно чувствует дискомфорт, когда какая-то часть населения выпадает из-под этого контроля, существует автономно. «Чем они занимаются? За чей счет живут?» — спрашивал А.Лукашенко на совещании. Непорядок. Поэтому нужно навести порядок.

Похоже, что декрет о тунеядцах вытекает из самой сути патерналистского государства, которое существует в Беларуси. Обратите внимание, как изящно был назван президентский декрет № 3 — «О предупреждении социального иждивенчества». Само это явление — социальное иждивенчество — присуще только патерналистскому государству, имманентно вытекает из его внутренней природы.

Ведь в Беларуси доля занятых в экономике по сравнению с другими странами достаточно высока — 82%. В соседней Польше, например, этот показатель составляет 68%.

Но дело в том, что в странах с рыночной экономикой совсем другая, значительно меньшая роль государства в перераспределении ресурсов. Там власть дает гражданам возможность самим заботиться о себе. Государство не контролирует, кто работает, а кто нет. Но зато там человек, например, должен сам позаботиться о своей медицинской страховке (часто при участии государства), полностью оплачивать коммунальные услуги, общественный транспорт и прочее.

В Беларуси все это в гораздо большей степени является прерогативой государственных институтов. Идеологический конструкт патерналистского государства базируется на эгалитаристской концепции социальной справедливости, согласно которой все должны работать на благо общества (на самом деле, государства), а уже власти от имени народа потом отблагодарят, разделят полученные блага между подданными. И поскольку власть большой ложкой раздает, делит на всех баланду, то поэтому она считает, что имеет право требовать, чтобы каждый гражданин добросовестно зарабатывал свою пайку. Кто этого не делает — тот социальный иждивенец, чужой элемент в патерналистской системе, к которому нужно применять меры принуждения. И социальное государство естественным образом превращается в полицейское социальное государство.

Кроме того, во всей этой компании существовал и большой элемент популизма. А.Лукашенко был уверен, что получит поддержку своего электората. Он считал, что идея борьбы с тунеядцами популярна среди народа. Глава государства стремился под видом восстановления справедливости потакать архаичным инстинктом «простых людей», убежденных в том, что насилие и жестокость являются универсальным средством решения всех проблем.

Были и чисто экономические причины. Ресурсы белорусской социальной модели заканчиваются, поэтому нужно, во-первых, сократить количество потребителей государственного пирога за счет «тунеядцев». Во-вторых, нужно найти новые источники для обмелевшего бюджета, за счет обкладывания новым налогом так называемых «тунеядцев».

Еще одна причина. Дело в том, что после финансового кризиса в 2011 году, резкого падения зарплат, десятки тысяч белорусов уехали на заработки в Россию. Из-за этого в Беларуси обострилась кадровая проблема, возник дефицит рабочих рук, появилось много вакантных мест в строительстве, медицине, других отраслях. Тогда и родилась идея применить внеэкономическое принуждение, заставить работать неработающих граждан, чтобы заполнить вакансии.

Еще на совещании 20 октября 2014 года, посвященной борьбе с тунеядством, Лукашенко отметил: «Любыми способами, которые мы знаем и умеем делать, надо заставить этих людей работать! К 1 января принять меры, чтобы все работали, заставить всех работать!» МВД выступило с инициативой принять законодательный акт, позволяющий привлекать к принудительному трудоустройству неработающих граждан. И президент поддержал это предложение.

Но с того времени социально-экономическая ситуация в Беларуси радикально изменилась. Страна вступила в полномасштабный экономический кризис. Ему сопутствовало падение производства, банкротство коммерческих фирм, перерывы в работе госпредприятий, значительные сокращения работников. Беларусь оказалась на пороге массовой безработицы. И в этих условиях принуждение людей к труду выглядело какой-то странной экзотикой, издевательством над здравым смыслом. То, что было актуально вчера, перестало быть таким сегодня.

Поэтому не случайно декрет так долго готовился, перерабатывался. Ведь пришлось на ходу менять саму концепцию этой кампании. И смысл декрета №3 состоит не в том, чтобы заставить неработающих граждан работать, а совсем в другом. Был введен налог за тунеядство. В декрете он был назван «сбором». Власти решили, что если нельзя людей заставить работать, то можно содрать с них деньги по принципу «с паршивой овцы хоть шерсти клок». Мол, пусть откупаются за право не работать: заплати налоги — и дармаедствуй спокойно.

Это такая своеобразная индульгенция. Напомню, что в средневековье католическая церковь практиковала продажу индульгенций, которые, как объявлялось, освобождали от временной кары за грехи. Т.е. грешить можно, но за деньги.

Но как только декрет начал реализовываться, общество восприняло его в штыки. По всей стране начались акции протеста. За отмену скандального декрета подписалась за месяц более 80 тысяч человек. Из 470 тысяч человек, которым направили сообщение с требованием уплатить сбор, заплатили только 10%.

И вот власть вместо того, чтобы помочь людям, которые остались без работы, попали в беду (например, повысить пособие по безработице), стала наказывать их штрафами. Это издевательство над здравым смыслом затронуло в первую очередь социальные низы провинции, которые являются главной социальной опорой Лукашенко.

Поэтому те действия властей вызвали в обществе ощущение ужасной несправедливости. Произошла не просто дискредитация власти. Она начала терять статус морального авторитета.

Самым разумным выходом из этой тупиковой ситуации была бы отмена этого злосчастного декрета. Но тут уже возникает проблема не только политическая, а больше даже психологическая. Отмена резонансного декрета стала бы для Лукашенко признанием собственной ошибки. Здесь уже не свалишь все на чиновников, которые как обычно что-то «напутали». Ведь все помнят, кто был инициатором и главным публичным защитником этой идеи. Но, как известно, вождь не может ошибаться. Кроме того, отмена декрета под давлением акций протеста, организованных оппозицией, стала бы признанием политического поражения и победы оппонентов.

Поэтому появился новый вариант этого декрета. Теперь «тунеядцы» должны будут платить не унифицированный налог («сбор»), а компенсировать государству затраты за какие-то услуги.

В этом новом варианте декрета остаются те же недостатки, что и в предыдущей версии. Во-первых, во всем мире государство помогает безработным. И только в нашем «социальном государстве» безработных наказывают штрафами.

Во-вторых, чтобы определить настоящих тунеядцев, будут созданы специальные комиссии, которые должны постоянно мониторить ситуацию с безработными. Огромное количество государственных служащих будет оторвано от своих обязанностей и принуждено заниматься этой бессмысленной работой. Думаю, денежные затраты на эту работу будут значительно больше, чем бюджет получит денег от дармоедов.

В-третьих, в любом случае, будет много обиженных людей, которые попали в «трудную жизненную ситуацию». Особенно в условиях, когда безработица не снижается, государственные предприятия находятся на грани выживания. Безработных, как и весной прошлого года, заставят стоять в огромных очередях к этим комиссиям. Власти даже не понимают, что эта унизительная процедура оскорбляет людей. Но, с другой стороны, это точно иллюстрирует белорусскую социальную модель, в которой население выступает в роли просителя. Это то понимание «государства для народа», которое предлагает власть.
Статьи в рубрике "Мнение" отражают точку зрения исключительно автора. Позиция редакции UDFudf.name может не совпадать с точкой зрения автора. Редакция не несет ответственности за достоверность и толкование приведенной информации
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники
•   UDFНовостиПолитика ❯ Декрет о тунеядцах 2.0: полицейское социальное государство и страхи Лукашенко