Американский эксперт: Есть впечатление, что в Беларуси знают, кому звонить в Москву

Елена Толкачева / TUT.BY
25 мая 2018, 18:16
Евгений Румер. Фото: Дмитрий Брушко, TUT.BY
Сегодняшняя ситуация напряженности в Восточной Европе и конфронтация между крупнейшими державами больше похожа не на холодную войну, а на нестабильный мир. В ближайшие годы эта ситуация вряд ли изменится, а санкции действуют только при наличии диалога.

Такое мнение в разговоре с TUT.BY высказал участник форума «Минский диалог» американский эксперт, директор программы «Россия и Евразия» Фонда Карнеги за международный мир Евгений Румер.

— Холодная война была более всеобъемлюща и имела мировой масштаб. А сейчас мы не видим этого противостояния стран, хотя сегодняшняя ситуация нехорошая, безусловно. Это можно назвать не холодной войной, а неспокойным, нестабильным миром. В ближайшей перспективе, я бы сказал, даже на ближайшие шесть лет президентства Путина и, вполне вероятно, еще один срок нашего президента Трампа, ситуация сохранится, потому что в Соединенных Штатах отношения с Россией стали очень политизированной темой. И какие бы то ни было компромиссы с Россией от американских властей вызвали бы в США очень болезненную реакцию. Мне кажется, что и Россия со своей стороны не готова ни к каким компромиссам на сегодняшний момент, — считает Евгений Румер. — Вообще, если не будет каких-то внешних факторов, сильно влияющих на мировоззрение той или иной стороны, а их никогда нельзя исключать, то я думаю, что нынешняя ситуация сохранится.

— А что может стать таким внешним фактором?

— О таких вещах очень трудно рассуждать. В 2001 году это была трагедия в Нью-Йорке, которая коренным образом изменила представление США о своей безопасности. И не дай Бог такая ситуация повторится. На мой взгляд, лучше сохранение статуса-кво, пусть и несчастливого, но достаточно стабильного положения, нежели наличие каких-то внешних факторов, которые могут каким-то радикальным образом повлиять на ситуацию. Хотелось бы, чтобы все менялось постепенно, а не радикально.

— Вы говорите, что ситуация сохранится на время президентства Путина. Некоторые ваши американские коллеги считают, что и при смене власти в России ситуация не изменится.

— Я думаю, что-то может измениться. Все-таки, когда было президентство Медведева, что-то изменилось. Но я не могу не согласиться с коллегами, что существует серьезный структурный фактор, который будет препятствовать новой разрядке при сильной перемене ситуации. Потому что есть некоторые моменты фундаментальных взглядов США на ситуацию на Ближнем Востоке, на ситуацию в той же Восточной Европе, где расширение НАТО никто не отменял. Нынешняя Администрация [президента] не говорит об этом много, но по-прежнему это является одним из таких основополагающих положений нашей политики. А пока это остается где-то записано, изменений ждать трудно.

— Тем не менее США и Евросоюз продолжают применять к странам свой основной рычаг давления — санкции. Они есть и в отношении Беларуси, и в России.

— Я считаю, что санкции — это очень неэффективный суррогат политики. На самом деле это должен быть инструмент политики, а не сама политика. По отношению к Беларуси со стороны Евросоюза было принято решение наложить санкции, а также показать более или менее реальный путь выхода из той ситуации, которая складывалась между Беларусью и ЕС. Евросоюз при этом, насколько я знаю, продолжал беседу, диалог с правительством Беларуси. У США все не так. Сейчас по отношению к России отсутствует подобная политика, есть только санкции, которые заменяют политику. Также можно взять пример Ирана, когда санкции были наложены и постепенно усиливались, но также все время была попытка диалога, что привело к тому соглашению, которое лично я считаю позитивным. Но моя точка зрения здесь неважна, наше правительство сочло эти договоренности неправильными и сейчас из них вышло. Но был результат, были договоренности: санкции - с одной стороны, диалог - с другой стороны. Сейчас по отношению к России такого нет.

— А ответные санкции России сильно повлияют на США?

— Не вижу, чтобы были затронуты национальные интересы США. Россияне же будут получать лососину и креветки из Беларуси. В конце концов, Россия - огромная страна с огромными ресурсами, в каких-то областях она, конечно, будет ограничена. Трудно говорить о макропреобразовании России, потому что, с одной стороны, интернет не изобретен в России, Гугл тоже. Но в то же время российская экономика трансформировалась, это не та экономика, что была 5−10 лет назад. Конечно, нефть и газ за многое платят, но это страна из 140 миллионов человек, даже если у нее нет феноменальных изобретений, искусственный интеллект там не изобретен. Многие страны не изобрели чего-то глобального, но они продолжают существовать, и существовать неплохо.

— Но они не претендуют на роль великой державы.

— Но и Россия тоже, судя по словам некоторых российских аналитиков, не претендует.

— В 2014 году после начала украинского конфликта вы в одной своей статье написали, что Путин на одном Крыме не остановится, ему нужна вся Украина. Вы до сих пор так считаете?

— Да. Вопрос стоит не в том, чтобы завоевать Украину или догнать танки до Львова. Вопрос в том, чтобы Украина стала достаточно послушным сателлитом России. Как говорил один мой знакомый, Донбасс — это чемодан без ручки. Действующее правительство в Киеве, которое слушалось бы указа из Москвы (или по крайней мере не противоречило ему очень сильно), — стратегическая задача России. Поэтому то, что я сказал четыре года назад, остается в силе. И мне кажется, что российская стратегия по отношению к Украине в этом и выражается.

— А Минск сегодня слушается Москву?

— Беларусь занимает очень интересную позицию. Потому что, с одной стороны, ваше правительство создало для себя пространство для маневра и действует в нем достаточно аккуратно и достаточно свободно. Поэтому, мне кажется, в этом есть некоторые уроки для остальных стран постсоветского пространства о том, как надо обращаться с Россией — аккуратно. Как сказал один мой грузинский знакомый после «розовой» революции 2003 года о команде Саакашвили: «Эти люди знают, кому звонить в Вашингтоне, но не знают, кому звонить в Москве». Так вот, географию не изменить, и знать, кому звонить в Москве, тоже важно. У меня такое впечатление, что Беларусь знает.

— А снизить градус напряженности в Восточной Европе сегодня возможно? Минск может этому как-то способствовать?

— Какая-то сдержанность и умеренность, возможность слушать друг друга, прислушиваться — это очень важно. Я говорю какие-то прописные истины, но мне кажется, что это очень важно. И важно не только что-то делать, но и думать о том, чего не делать, и восстанавливать какую-то меру доверия. Но мы, как мне кажется, от этого все еще очень далеки.

— Что вы думаете по поводу заявления Трампа об отмене встречи с Ким Чен Ыном? Американский президент назвал это «печальным моментом для истории». Если никто не пойдет на уступки, можно ожидать новой горячей точки конфронтации на карте мира?

— Я думаю, что вокруг встречи всегда было гораздо больше неопределенности, и особенно, что касается ее результата, поэтому я не удивляюсь последним новостям. Я также думаю, что встреча может быть воскрешена так же неожиданно, как она и развалилась. Оба лидера любят драматические шаги. Но даже если возможность встречи возобновится, у меня нет большой надежды на то, что это решит проблему. В лучшем случае я ожидаю, что это будет потрясающая возможность для фото, и тогда будут вестись настоящие переговоры, и, вероятно, они будут продолжаться годами. Если встречи все же не будет и аннулирование реально, то это, очевидно, нехорошая новость, но не обязательно новая вспышка, ведущая сразу к эскалации. То есть это все не хорошие новости, но и не конец света.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники
•   UDFНовостиПолитика ❯ Американский эксперт: Есть впечатление, что в Беларуси знают, кому звонить в Москву