Кто раскачивает лодку

Чем выборы образца 2020 года отличаются от предыдущих? Одно из главных отличий лежит на поверхности: основных оппонентов национального лидера прежде арестовывали после того, а на этот раз — до того.

Столь оригинальная политическая инновация родилась не на пустом месте. Она от жизни. Оппоненты прежних лет реальной угрозы сложившемуся в Беларуси статус-кво не представляли. Более того, они играли далеко не второстепенную роль в избирательном спектакле. Без их участия с подтверждением легитимности национального лидера могли возникнуть нежелательные нюансы.

Арестам после того способствовала наивная вера оппонентов в Площадь. Из этой веры свои бонусы извлекали силовики и судейские, выборы для которых были аналогом сессий для студентов (то, что в Беларуси для электората — выборы, для служивых — экзамены). И если на Площади настоящих буйных оказывалось мало, то в ход шли домашние заготовки. Вспомним 2010 год.

После 1994 года выборы шли по сценариям, разработанным консультантами властной вертикали. Все логично, так как иной политический субъект в стране отсутствовал. Что касается общества, то оно на роль субъекта не претендовало. Исчерпав свой запас пассионарности в первой половине 90-х годов, белорусы сосредоточились на радостях потребления. Следует признать, что государство для народа такую возможность большинству белорусов предоставило.

Экзамен на лояльность

Жизнь, однако, не стоит на месте. Немного официальной статистики. В 1995 году доля занятых в сельском и лесном хозяйстве составляла 19,7%, в промышленности — 27,6%. В 2018 году соответствующие показатели составили 9,3% и 23,7%. В лидерах же оказалась сфера услуг — 60,6%. Каждый третий работник в 2018 году имел высшее образование.

Сфера услуг — это не только парикмахерские, активно переквалифицировавшиеся в барбершопы. Сфера услуг — это все, что связано с IT, а белорусам тут есть чем гордиться. Позволю себе цитату, позаимствованную из интернета: «Гродно вышло на второе место после Минска по числу зарегистрированных в нем резидентов Парка высоких технологий, а IT-сектор города в первом квартале стал одним из лидеров в стране по динамике роста сумм налоговых платежей».

Чтобы не заметить эти перемены, необходимо быть не просто профессором и академиком, для этого необходимо быть председателем президиума Национальной академии. И такой председатель у нас имеется.



Нет, не зря Владимиру Гусакову (автору цитаты) доверили руководить белорусской наукой. Кто еще сможет защитить ее, а заодно и всех нас от так называемых либеральных идей и невидимой руки рынка, «которая, дескать, регулирует производство и продажи».

Рынок — стихия. Рынок не думает об обществе, а главный академик страны об обществе думает, и не в одиночку, а вместе с силовиками и судейскими. Его статью в самой солидной газете страны следует рассматривать в качестве предзащиты накануне главного экзамена. Не удивляйтесь: и академики в Беларуси от сдачи экзаменов не освобождены. Экзаменов на лояльность.

Два варианта

Проявлением чего явились очереди на центральных площадях белорусских городов? По мнению главного архитектора белорусской модели, очереди — это прямое следствие активизации определенных сил, «которые начинают интенсивничать, раскачивая ситуацию в стране».

Дальше — больше. Оказывается, существует масштабный план дестабилизации Беларуси. Но не стоит волноваться. Маски сорваны, и не только с кукол, но и с кукловодов, которые сидят за пределами Беларуси...

Перед подобным уровнем анализа мне остается лишь склонить голову. Ни Могилевского педагогического института по специальности «преподаватель истории и обществоведения», ни заочно экономического факультета Белорусской сельскохозяйственной академии в Горках окончить мне так и не довелось. Каюсь, грешен. Поэтому приходится прибегать к стандартному приему дилетантов — к словоблудию.

Вот как оно выглядит на сей раз.

Политическая активность белорусов есть реакция на накопившиеся социокультурные противоречия. Дело в том, что культура и социальные отношения развиваются по разным законам. Вспомним СССР в последние годы его процветания. Население желало активно потреблять, но на пути культуры потребления стояла экономика дефицита — это законнорожденное дитя примитивных, по многим параметрам дофеодальных социальных отношений.

Никакими решениями партийных съездов, никакими научно обоснованными программами устранить данное противоречие не удавалось. Культура требовала свое, а социальная гора в ответ постоянно рождала мышей, и факт наличия у них под хвостом знака качества принципиально ничего не менял. Напротив, дефицит нарастал.

Достигнув критического уровня, социокультурное противоречие разорвало страну. Под крики «хто з’їв моє сало» представители новой исторической общности бросились врассыпную.

Нечто подобное мы наблюдаем и сегодня. Культура, подобно губке, впитывает неизвестные ранее образцы поведения, чему в немалой степени способствует интернет. Культура порождает новые запросы, в том числе на личное достоинство и право самостоятельно принимать решения.

Однако социальные отношения в государстве для народа за культурой не поспевают. Они заточены на решение проблем «обосранных коров». Таков сегодня их уровень.

Чем все это закончится? Теория допускает два варианта: приведение социальных отношений в соответствие с культурой, если культура не утопична, и приведение культуры в соответствие с социальными отношениями, если эти отношения способны обеспечить развитие.

По поводу второго варианта имеются большие сомнения, но и первый не реализуется автоматически.