Романчук: Никакого сценария Площади не было. Или его знал только Некляев

новостной портал www.UDF.BY
22 декабря 2010, 14:02
В своем "Дневнике кандидата" на сайте интернет-газеты "Белоруссские новости" заместитель председателя Объединенной граджанской партии Ярослав Романчук описал свои действия, мысли и чувства, которые испытывал 19 декабря.

"День тридцать первый. 19 декабря

Начинал писать об этом, последнем дне кампании, несколько раз. В том числе в день выборов, еще до Площади. Потом около 5 часов утра 20 декабря, потом утром 21 декабря и вечером того же дня, после четырехчасового допроса в КГБ…

День вместил в себя огромное количество событий. Кульминацию многих сценариев. О многих я даже не догадывался. Некоторые были известны лишь в общих чертах. Уверен, что есть и другие, которые могут появиться в будущем. Решения принимаешь, не обладая полнотой информации, в условиях часто сильно искаженных фактов. Когда от твоих решений могут зависеть судьбы людей, они даются очень сложно. Про себя я подумаю позже…

День выборов. Последний день избирательной кампании. Это только в кино над выборами часто можно шутить. В Беларуси с выборами шутки плохи. Когда на кону большая власть, много денег и огромные, не поделенные активы, выборы не могут быть шуткой.

А мне тем воскресным утром хотелось шутить. Позади остались десятки поездок по регионам, тысячи рукопожатий, пикеты, интервью, он-лайны, встречи, фотосессии, получасовые выступления по ТВ и радио. Осталось совершить акт голосования и дождаться кульминации выборов – Площади.

Голосование – это формальность. Взял бюллетень, поставил птичку, опустил в урну – и свободен. Что потом происходит с бюллетенем, одному ЦИКу известно. И еще — председателю участковой комиссии. Они знают свое грязное дело. Делают его с подчеркнуто чистыми, наманикюренными руками. Надо признать, что встречаются и мужчины. Тоже кладут бюллетени в нужные стопочки. Гендерное равенство.

На участке для голосования было много журналистов. Говорил им о шансах Беларуси на полноценный внутренний диалог. Об исключительно мирном характере Площади. Об опасности провокаций. Опираясь на социологические опросы, проводимые в течение последнего месяца и даже недели, рассчитывал получить 10-12% голосов. В течение дня мой оптимизм подтверждался результатами опроса на выходе с избирательных участков, который проводила одна независимая компания.

После голосования пригласил коллег и друзей к себе на чай. Вспомнили перипетии кампании. Продумали, как вести себя вечером на Площади: мирно, радостно, с достоинством. Санников, Некляев и Статкевич взяли ответственность за проведение Площади на себя – у них есть опыт, ресурсы и, очевидно, хороший сценарий. Во всяком случае, хотелось на это надеяться.

В 19.30 мы с командой ОГП собрались на площади Якуба Коласа и пошли по направлению к Октябрьской площади. Дружно. Бодро. Настороженно. Пришла информация, что задержали и избили Некляева. Повезли чуть ли не в реанимацию. Возле цирка и на подступах к Площади увидели скопление милиции и людей в черном. Воздух был наэлектризован. Мороза не чувствовалось. Помогала сплоченность людей.

Разговаривать с тысячами людей на открытом воздухе – особое искусство. Это не университетская аудитория, не конференц-зал, даже не встреча с избирателями в зале. Здесь требуются особые умения. Анатолий Лебедько учил меня, но это как раз те навыки, которым не научишься в аудитории. Нужна практика. А практики не было.

Протолкнулись к ступенькам дворца профсоюзов. Там стояли кандидаты в президенты Санников, Статкевич, Рымашевский и Костусев. В кольце людей. Площадь быстро наполнялась. Одни говорили, что собралось пятнадцать тысяч, другие – что сорок.

До 19 декабря Некляев, Санников и Статкевич публично взяли ответственность за проведение Площади на себя. Они готовились. У них, по их же словам, были на это ресурсы. Санников и Некляев шли в одной связке. Причем все они подчеркивали мирный характер демонстрации и протеста. На Октябрьской площади вечером 19 декабря Некляева не было, но был его партнер Андрей Санников. Он должен был иметь сценарий и хотя бы на Площади огласить его своим коллегам. Не огласил. Статкевич же выглядел каким-то растерянным. В том момент я понял, что сценария не было. Или он был, но остался только у Некляева. Или был некий другой сценарий, о котором мне никто не сказал. Может, о нем не знали даже те, кто брал на себя ответственность за Площадь?

Каждый из кандидатов в президенты кратко выступил. Подошел Андрей Дмитриев, руководитель штаба Некляева. Хорошо выступил. Проголосовали за формирование правительства народного доверия. Все шло мирно, достойно. Было 20:30 – 20:40. Статкевич и Санников перешептывались. Мол, надо что-то делать, идти куда-то. В это время передали данные соцопроса, который проводился по заказу Белсата, — что Лукашенко набрал 30,5% голосов. А все демократические кандидаты вместе взятые – 43,5%. Были также озвучены данные и других опросов избирателей на выходе. Они не давали действующему президенту более 40% (разумеется, без учета данных досрочного голосования). Но тут пришли первые предварительные официальные данные: у Лукашенко — почти 80%. Скандал! Провокация!

Кандидаты в президенты, которые приняли на себя ответственность за Площадь, сказали «Пошли!» То ли к зданию администрации президента, то ли на Площадь Независимости, к зданию Дома правительства. Никакой согласованной общей позиции не было. Если бы я тогда знал то, что узнал днем позже (о том, что Дом правительства усиленно готовился к отражению нападения демонстрантов уже две недели, что он был буквально нашпигован ОМОНом), я бы взял микрофон и попросил людей не поддаваться на провокации и остаться на Октябрьской площади. Знали ли об этом Санников и Статкевич, я не в курсе. Зачем идти на другую площадь, что там делать, как там противостоять потенциальным провокациям – на все эти вопросы нужно было отвечать до принятия такого решения. Тем более, что еще не пришли с участковых комиссий наши люди, не были заслушаны наблюдатели.

Поход на площадь Независимости был началом конца мирной демонстрации, гражданской акции несогласия с фальсификациями на выборах.

Меня на Октябрьской площади задержали журналисты. Потом разговорились с коллегами из Бобруйска. Подходили наблюдатели с участковых комиссий, делились впечатлениями о наблюдении. Решили идти на Площадь Независимости. На Октябрьской к тому времени не осталось никого, кто бы хоть как-то направлял людей в другое место.

Сначала нашел "своих" у Красного костела. Увидел, что люди выступают с трибуны, с памятника Ленина. Краем уха услышал, что говорят обо мне как об оппортунисте. Мои коллеги говорят: "Иди, покажись!". Протиснулся. Показался. Стал возле памятника Ленину, со стороны Дома правительства. Понял, что никакого сценария нет.

Призвали идти к Дому правительства. Охрана расступилась, образовав коридор. Я оказался по середине. Идти к зданию правительства, ломать дверь – чистейшая провокация. Именно о таких ситуациях предупреждали меня коллеги до Площади. Услышал скрежет разбитого стекла, удары в дверь. Не было сомнений, что это — провокация. Вышел из коридора оцепления, наткнулся на Андрея Дмитриева. Он тоже был в шоке. "Без этого мы побеждали. Теперь мы в ж***!", — воскликнул он.

Никто не контролировал ситуацию. Дружинники-добровольцы растерялись. А с трибуны неслось "Жыве Беларусь!".

Ловушка захлопнулась. У этого сценария были авторы и исполнители! А я, моя команда, ОГП, десятки тысяч других людей оказались его заложниками.

Я – за акции протеста. Но — за мирные акции протеста. За акции, продуманные до мелочей. В них не должно быть ни малейшей угрозы жизни и здоровью граждан. Какие бы цели ни декларировались.

Перед Площадью кому-то хотелось показать, что сторонники перемен в Беларуси – это только хулиганы, революционеры и забияки. Самый плохой сценарий для них – это мирная акция протеста на Площади. Мирная, повторяющаяся, растущая каждый день.

Не получилось. То ли именно в этом был чей-то продуманный сценарий, то ли имело место проявление безрассудства и безразличия к судьбам людей. А может, желание потешить свое «эго», имевшееся у некоторых политиков, которые думают не о людях, а исключительно о себе. Во всем этом еще предстоит разобраться.

Ясно одно. Жестокость, брутальность милиции по отношению к гражданам не имеет оправдания. Ее мало осудить. Требуется уголовное расследование того, как вела себя милиция. Тщательное и объективное. Как я потом узнал, арестованных ночью часами держали на 12-градусном морозе. Много задержанных вообще ночевали в автозаках. Их сутки не кормили. Это — пытки. Зверства над невинными людьми. К обыкновенным молодым людям относятся как к врагам. Белорусские тюрьмы все еще сохраняют дух и методы советской репрессивной системы. Управляющих тюрем за такое тоже нужно судить. Придать гласности все обстоятельства содержания задержанных.

Ночь не обещала ничего хорошего. Избили тех, арестовали других, разгромили третьих. Взломали дверь в квартиру Анатолия Лебедько. Выволокли из квартиры как матерого уголовника. А ведь он – председатель уважаемой во всем мире партии. Человек, который настаивал на мирном характере акции. Его подставили.

Ночной звонок. Тревожная встреча. Объяснение ситуации. Прогноз перспектив. Проекция судеб…

Нервы на пределе. Силы на исходе. Мозг хаотично ищет лучший выход. Катастрофически не хватает информации. И времени. Выбор, как у человека, которого съели, — только вверх или вниз. Главная мотивация – спасти от тюрьмы и сумы как можно больше невинных людей. Черт с ней, с политической карьерой. Будущее рассудит. Расставит всех и все по своим местам.

Начинается новая жизнь. Пока еще в старой Беларуси. Пока еще несвободной. Новые испытания. А кто сказал, что к Новой Беларуси ведет путь, устланный розами?.."
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники
•   UDFНовостиПолитика ❯ Романчук: Никакого сценария Площади не было. Или его знал только Некляев