В Беларуси голосуют покойники

Этой истории более трех лет, тем не менее мы решили рассказать о ней сегодня. Уж слишком красноречиво она иллюстрирует то, до какого абсурда в нашей стране может быть доведена ситуация с выборами. И хотя правоохранительные органы никаких нарушений избирательного законодательства по данному факту не выявили, нам кажется, что ставить точку в этой истории рано. Тем более что некоторые участники тех событий снова включены в избирательные комиссии, им доверено считать наши голоса 19 декабря на президентских выборах.

А дело вот в чем.

В январе 2007 года в Беларуси проходили выборы в местные Cоветы. Кампания эта, возможно, не была столь громкой, как выборы в парламент 2008 года или нынешняя борьба за президентское кресло. Но скандалы случались масштабные. Один из них произошел в Смолевичском районе Минской области. Там в одном из округов голосовали, не поверите... мертвые. И что самое возмутительное — прокуратура Смолевичского района, проводившая проверку, ничего особенного в этом не разглядела. То есть получилось, что мертвый человек каким-то чудным образом воскрес в день выборов, расписался в протоколе, заполнил бюллетень, бросил его в урну и снова умер. А следователь прокуратуры, по сути, подтвердил, что это нормальное явление, когда в стране голосует покойник.

Мертвый избиратель, к слову, не единственное ЧП, случившееся в данном округе. Другие жители деревни слава Богу здравствующие и сегодня на тех местных выборах не голосовали. Но официальные итоги голосования свидетельствовали об обратном: проголосовали все зарегистрированные в данном округе избиратели.

Но обо всем по порядку.

К моменту выборов она была уже мертвой

В августе 2007 года в общественную приемную РПОО "Белорусский Хельсинкский комитет" обратился Олег Скачков. В январе 2007 года он баллотировался в Юрьевский сельский совет по Мглянскому избирательному округу, но, по официальным данным, проиграл своему сопернику — Наталье Вашкевич (семь голосов). Олег Васильевич заявлял, что эти результаты нельзя считать достоверными, потому что во время голосования были допущены вопиющие нарушения. Скачков был уверен: из 73 человек, включенных в список для голосования, 17 не голосовали вообще, но согласно протоколам избирательной комиссии получалось, что проголосовали все 73 человека. Даже жительница деревни Мглё Галина Рудик, которая с осени 2006 года считалась без вести пропавшей и находилась в розыске. Как выяснится чуть позже, к моменту выборов женщина действительно была уже мертва, труп Галины Рудик обнаружили весной 2007 года, эксперты установили дату ее смерти — октябрь 2006-го, т.е. за три месяца до местных выборов.

Сразу после выборов Олег Скачков обратился с заявлением в прокуратуру Смолевичского района, в котором требовал возбудить уголовное дело по факту фальсификации итогов голосования. Однако в возбуждении уголовного дела Скачкову было отказано. В действиях членов избирательной комиссии следователь прокуратуры Бондарев не обнаружил состава преступления. "Следователя нисколько не смутила абсурдность ситуации, — возмущался Олег Скачков. — Конечно же, такого не бывает, чтобы голосовал мертвец. Очевидно, что кто-то это сделал за нее". Скачков справедливо недоумевал: почему прокуратура не выяснила, кто? Не смогла или не захотела?

Олег Скачков надеялся, что юристы БХК помогут ему найти ответ на этот вопрос, а также помогут добиться отмены результатов голосования в Мглянском избирательном округе, которые, он был уверен, явно сфальсифицированы.

"Подписи не наши"

Члены Белорусского Хельсинкского комитета решили провести собственное расследование и отправились в деревню Мглё. Видеозапись, на которой запечатлены беседы юристов БХК с местными жителями, до сих пор хранится в офисе Белорусского Хельсинкского комитета. "Сельчане очень охотно шли на контакт, — вспоминает юрист БХК Гарри Погоняйло. — Искренне обо всем рассказывали. И, что самое любопытное, — утверждали, что то же самое они рассказывали и следователю Бондареву, который их опрашивал в ходе прокурорской проверки по заявлению Олега Скачкова".

...Вставляю диск в компьютер, подвожу курсор к клавише "воспроизвести" и включаю запись.

Жительница Мглё Зинаида Жмур рассказывает, как проходили выборы в местный Совет в их деревне:

"Машина подъехала легковая, соседи собрались. Я тоже подошла. Предложили проголосовать за себя и за сыновей. Я им говорю: "Миша на работе. Дима в Жодино прописан". "Ну ладно, — сказали, — голосуй, да и все. Подпиши эти бумажки". Я расписалась прямо на капоте машины. Проголосовала за себя и двоих сыновей. За кого голосовала, не помню".

Семья Жмур живет по соседству с семьей Рудик. И Зинаида вспоминает, каким потрясением стало для нее исчезновение Галины Рудик: "Галя пропала где-то в октябре 2006 года, бураки выбирали. Я ее еще утром видела, она говорила, что идет на работу... Военные ее искали, муж искал, все сараи облазил. Нигде не было. А нашли через дорогу, в заброшенном сарае. Случайно нашла девочка, пришла за сеном и увидела руку. Она сразу мужчин наших позвала. На выборах Галя голосовать не могла. Ее уже искали тогда".

Дочь Галины Рудик также подтверждает, что ее мать в местных выборах не участвовала:

"Я расписывалась за себя, отца и сестру, они присутствовали при голосовании. К нам на дом приезжали, мы были дома. За мать не расписывалась. Она была без вести пропавшей... Участковый потом приходил, спрашивал, голосовала ли я за мать. Я ему сказала то, что сказала следователю в прокуратуре".

Разговор с подругой Галины Рудик Ларисой Карастелевой происходит на кладбище, у могилы Галины. На кресте точная дата смерти, которую установили эксперты, — 20.10.2006.


"Я обычно голосую на выборах, — рассказывает Лариса Карастелева. — А на местных выборах не голосовала. Была в Могилевской области. Там моя родина.

Брат был в Смолевичах или в Несвиже. Его фамилия Бордачев Владимир Сергеевич. Он тоже не голосовал.

Меня никто не вызывал в прокуратуру насчет голосования. Вызывали только насчет Гали, она была в розыске. Вызывали до выборов".



Брат Галины Владимир Бордачев делится своими воспоминаниями. Его следователь опрашивал по поводу того, голосовал ли он на местных выборах: "Я лежал в больнице, приезжал следователь Бондарев. Показал бумагу, на ней 40 подписей стояло. Попросил: подпиши. Думал, что я подделывал. Но я не голосовал. В нашей квартире четыре человека прописано, но никто не голосовал. Ни Лариса, ни ее дочь Катя не голосовали. Катя вообще не живет в деревне.

Следователю я так и сказал: подпись в ведомости не моя. Я тогда ездил к матери в Несвиж".

Среди свидетельств, записанных юристами БХК, и рассказ Веры Невмержицкой:

"Мы не голосовали, нас дома не было. И меня, и мужа. Нас в гости на выходные пригласили, на день рождение в Хатеново, это Смолевичский район.

Мы ездили и подписывались, что не голосовали. Нас следователь в Смолевичи вызывал. По-моему, в 5-м или в 9-м кабинете сидел. Он показывал список и спрашивал, наши ли это подписи. Но подписи не наши. Сходство какое-то было, но не наши. Соседи не могли за нас голосовать. Мы никого не просили за нас голосовать".

"Членам комиссий, организаторам выборов подается открытый сигнал: вас никто не тронет"

Первое заявление с требованием возбудить уголовное дело по факту нарушений избирательного законодательства на Мглянском избирательном округе БХК отправил в Смолевичскую районную прокуратуру в сентябре 2007 года. Однако в возбуждении уголовного дела им было отказано. "Но мы настаивали, что в данном округе налицо нарушения избирательного законодательства, написали повторное заявление в прокуратуру, — рассказывает член Белорусского Хельсинкского комитета Гарри Погоняйло. — И прокурор Смолевичского района В.Мирошниченко отменил постановление следователя Бондарева об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с его необоснованностью. Материалы были снова направлены следователю Бондареву для проведения дополнительной проверки".

Однако прошло не так много времени, и появилось новое постановление следователя Бондарева, содержание которого ничем не отличалось от предыдущего: оснований для возбуждения уголовного дела нет. Доводы следователя выглядели просто смешными: "Председатель избирательной комиссии Беляев В.И. показал, что члены Мглянского избирательного округа №9 Цыбульская Н.В., Петрович Т.Д. и Лашук В.И. предоставили список избирателей, в котором было отмечено, что все включенные в список избиратели в количестве 73-х человек проголосовали. Ему ни от кого не поступало информации, что кто-нибудь из включенных в этот список лиц не голосовал... Оснований сомневаться в достоверности показаний названных лиц не усматривается, поэтому в их действиях отсутствует состав преступления".

Получается, что следователь подтвердил невозможное: в Мглё проголосовала мертвая Галина Рудик. Не поверил, надо полагать, юрист и свидетельствованиям местных жителей, которые твердили: не участвовали они в выборах, а значит, не может быть семидесяти трех подлинных подписей в ведомости.

Юристы БХК написали заявления в Генеральную прокуратуру. Генпрокуратура "спустила" обращение в Минскую областную прокуратуру, а та в свою очередь — в Смолевичскую. Так по кругу заворачивались материалы. "А в устных беседах с прокурорскими работниками, — рассказывает Гарри Погоняйло, — нам чуть ли не открытым текстом говорили: неужели вы надеетесь, что дело реально будет возбуждено, найдут виновных и накажут? Мы же утверждали, что в данной конкретной ситуации, когда факт фальсификации результатов голосования и подлог документов доказан, по статье 192 УК на скамье подсудимых должен сидеть как минимум председатель данной участковой комиссии. Именно он отвечает за все, что происходит в возглавляемой им комиссии до момента передачи всех документов и бюллетеней в территориальную комиссию, т.е. до прекращения деятельности этой комиссии. Конечно, у него есть право доказывать свою невиновность".

В прошлом году, когда в стране была объявлена либерализация и создан Общественно-консультативный совет при Администрации президента, об этом случае правозащитники сообщили и в президентскую Администрацию. К документам приложили даже видеозапись, сделанную в деревне Мглё.

"Насколько мне известно, Администрация президента истребовала из Смолевичской прокуратуры материалы этого дела, — рассказывает Гарри Погоняйло. — Но потом благополучно вернула их обратно без каких-либо комментариев и рекомендаций. Выходит, что вопиющий факт преступного проведения процедуры и подсчета результатов голосования на одном небольшом участке покрывается на самых разных уровнях. Об этом факте знали и в Центральной избирательной комиссии, однако никаких мер к признанию выборов недействительными по данному участку принято не было. Значит, можно делать вывод: никто из официальных органов в нашей стране не заинтересован в проведении честных выборов. Членам комиссий, организаторам выборов подается открытый сигнал: вас никто не тронет, не накажет, уголовных дел не будет, решений о признании выборов недействительными ни вышестоящие комиссии, ни суды принимать не будут".

По сути, об этом рассказала Гарри Погоняйло и член избирательной комиссии Мглянского округа Наталья Цыбульская, разговор с которой также записан на видеопленку. Наталья Цыбульская родилась в Мглё, и, как рассказывала сама, поэтому ее как члена комиссии и отправили в деревню в день голосования собирать голоса за кандидатов.



Наталья Цыбульская: — Вызывали меня раза 2—3, и потом тихо. Я рассказывала следователю, как все происходило. Сразу началось с того, что нас даже запугивали как бы. Спрашивали, почему в этих списках стоят подписи людей, которые здесь не проживают. Мы объясняли: откуда я знаю? Списки представлял сельский Совет, бюллетени тоже. Мы прошли, люди расписались, проголосовали. Потом я отчитываюсь за каждый бюллетень, сдаю списки, и я свободна до подсчета голосов.

У меня сошлись списки и чистые бюллетени. Сколько проголосовали, столько и потрачено бюллетеней. А потом, когда началось следствие, меня вызвали, оказалось, что в этих списках, которые я сдала, стоят подписи людей, которые не голосовали. Мне сказали: объясните, как это так. Я сказала, что не могу объяснить. Откуда я знаю? Может быть, надо спрашивать ту комиссию, которая работала в сельсовете. Я сдавала им бюллетени незаполненные и списки с пустыми графами, где люди не расписывались.

Гарри Погоняйло: — Когда шел подсчет голосов, вы знали, что у вас не все проголосовали, но когда оглашались результаты и было сказано, что 100-процентный результат участия на вашем участке, вы не возражали?

— Я не стала возражать.

— Почему? Не принято возражать?

— Да, не принято. Я в комиссии мелкая сошка... От нас зависит только... мы ходим по домам...

— А сейчас будут искать крайнего, прокуратура занимается этим делом. Вам скажут: объясните эту ситуацию с умершей...

— Не смогу, наверное...

Я больше не хочу участвовать в работе комиссии. Я сказала сразу председателю комиссии. Но на парламентских выборах была снова в комиссии, хотя официально отказывалась. Я принципиально не поехала, когда начались дежурства до выборов, не поехала раз, два. Тогда председатель сельсовета позвонил в район, в мою организацию, в отдел культуры, что я, мол, такая-сякая, не хочу участвовать в кампании. А оттуда мне позвонили и сказали, чтобы конфликта не было...

Хотя делаю все честно, как надо. И подписей никаких не ставила. А как там появились подписи, мне никто не говорил. Никто на эту тему со мной не разговаривал, даже председатель сельсовета. Я звонила председателю сельсовета сама, когда меня начали вызывать в прокуратуру. Я говорила: какие ко мне могут быть вопросы, я все сдала, а дальше я ничего не решаю. "Ничего, не переживай", — сказали в ответ.

***

Когда я стала работать над этим текстом, Олег Скачков, три года пытавшийся доказать, что на его избирательном участке творились просто абсурдные вещи, вдруг неожиданно заявил: "А зачем вам это надо? Что это даст? Неужели вы думаете, что справедливость может быть восстановлена?"