Почему в школе нельзя пользоваться “дзённікамі“?

Не успело мое жаждущее знаний чадо ступить на порог любимой школы, как тут же получило первый урок патриотического воспитания. "Учтите: дневники должны быть только русскоязычные!" — сходу заявила учительница детям и пришедшим их поддержать в этот торжественный день родителям.

Попытка возразить тут же натолкнулась на воинствующее непонимание наставника.

— У нас школа с русским языком обучения. Поэтому если вы купили "дзённік" — это неправильно, надо купить "дневник", — отрезала учительница.

Признаюсь честно, ни "дзённік", ни "дневник" к 1 сентября мы купить еще не успели. Однако после таких "убедительных" доводов, в выборе покупки в нашей семье уже не сомневались.

Ребенок тоже проявил сознательность.

— Я не понимаю: мы в какой стране живем? — возмущалось чадо, как возмущаются все дети, которым не повезло родиться в семье "свядомых" родителей. — Я хочу принести дневник на белорусском.

Как оказалось, дух противоречия был присущ не только нашей семье. К 3 сентября большая часть класса принесла в школу... белорусские "дзённікі".

Ожидая "разноса" на предстоящем родительском собрании, и вооружившись чуть ли не Конституцией, мы готовились отстаивать свои права. Но, на удивление, учительница проявила снисходительность.

— Вообще-то, по закону у нас нельзя пользоваться "дзённиками", но мы поговорили с директором, и она разрешила в этом году тем, кто уже купил, новые дневники не покупать — все-таки дорого, — сделала "одолжение" наставница. — Но только заполнять тогда уж надо обязательно на русском.

На вопрос, по какому такому закону в Беларуси запрещены белорусскоязычные дневники, учительница тут же продемонстрировала "Кодекс об образовании".

Искренне сомневаясь, что столь авторитетный источник может озаботиться такой узкой проблемой, как язык школьного дневника, мы по-прежнему не хотели сдаваться.

— А как же наши конституционные права? Это же нарушение Конституции, — шумели родители.

— У нас школа с русским языком обучения, — снова привела неоспоримый довод наставница и попыталась оправдаться: — Ну вы же понимаете: у нас постоянные проверки из министерства.

Надо ли говорить, что после столь "убийственного" аргумента я уже не видела никакого другого языка в нашем "дзённіке" кроме белорусского?

— Скажите, а за разрешением вести дневник на родном языке мне обращаться к директору или сразу в Министерство образования? – не выдержала я.

Смерив меня презрительным взглядом, наставница предложила начать с руководства школы.

Изучив для общего сведения Кодекс об образовании и так и не обнаружив там пункта "Язык дневника", зато почерпнув то, что "Основными направлениями государственной политики в сфере образования являются...обеспечение равенства белорусского и русского языков", мы поспешили обратиться к директору.

— Ну у нас же школа с русским языком обучения, — выдала руководительница до боли знакомую фразу. — Вы же сами, когда писали заявление при поступлении, указывали русский язык.

— В том-то и дело, что мы указывали "белорусский", — парировали мы. — Однако в вашей замечательной школе не оказалось соответствующих специалистов и нам пришлось переписывать заявление.

Поняв, что дальше вести с нами беседу просто бессмысленно, моему ребенку снисходительно было разрешено заполнять его "дзённік" по-белорусски.

К сожалению, получить какой-либо комментарий в Министерстве образования не удалось. Пресс-секретарь оказалась на больничном, а других специалистов, знающих, на каком языке заполняются школьные дневники, в министерстве, увы, не нашлось.