Мне приснилось пятое Всебелорусское народное собрание

Мне приснилось пятое Всебелорусское народное собрание. Теплым летним днем столица забурлила, запузырилась делегатами, прилетевшими в Минск со всех концов молодой Республики. По одну сторону проспекта шли трактористы и комбайнеры, по другую учителя и писатели, а по мостовой ехали автомобили МАЗ, груженые коврами, телевизорами, головками сыра, колбасами, а также трудящимися, которым не нашлось места в основных колоннах. Минчане приветствовали делегатов, по пояс высунувшись в окна, толпа ликовала и гудела, постанывала в предвкушении новых обещаний, которые уже через час должны были быть объявлены со сцены.

Сцену Дворца Республики обставили по всем канонам. Красная ткань устилала составленные вместе пять столов, на них стояли графины с водой и живые цветы. Микрофоны сверкали начищенными до блеска плашками телеканалов и радиостанций: «Минская волна», «Первый», «Душевное радио», «ОНТ», «Телеканал Звезда» и другие. По одному только набору СМИ даже малознакомому с ситуацией человеку стало бы понятно, что сейчас начнется действительно что-то важное.

Вдруг у входа в партер случилась какая-то возня, словно кто-то хотел проскочить внутрь, но бдительная охрана его не пустила, и от этого случилась площадная брань, затем и толчки. В зал пытался зайти старый косматый дед в трениках с вытертыми коленями, с безумно вращающимися глазами, с суковатой клюкою в руке, с авоськой, полной странного вида консервных банок, словно сделанных 50, а то и все 70 лет назад. Он клокотал прокуренным горлом:

— Ишь! Собрание оне устроили, в такой-то час! В час, когда… — дальнейшие его слова захлебнулись в атаке охранников, и деда вывели под дряблые руки в фойе блистательного Дворца Республики.

Зрители еще немного пошушукались, обсуждая инцидент, но вскоре про старика все позабыли, а в зале приглушили свет.

На сцену вышел Премьер-министр, немного замешкался, выбирая стул — то ли чуть левее центрального, то ли чуть правее. Выбрал тот, что левее, громко сел, отхлебнул стакан водицы и начал:

— Дорогие соотечественники. Дорогие друзья белорусы. Весь мир, вся планета, что смотрит сейчас за Пятым Всебелорусским народным сходом… — в этот момент Премьер посмотрел почему-то на плашку «Душевного радио». — Эмм, кхм, весь мир, что сейчас смотрит, да-да, за нашим, так сказать, собранием! Сходом!

Зал торжественно замер, слушая эту проникновенную речь.

— Так вот, все наказы Четвертого всебелорусского народного схода выполнены в полном объеме!

Последние слова Премьера потонули в одобрительном гудении, в аплодисментах, в топаньи ног.

— Выполнили! Выполнили! — кричала женщина в первом ряду, похожая чем-то на бывшую министра сельского хозяйства (своей прической особенно).

— Вот да! Сделали, что хотели! — вторил ей усатого вида дядечка в лоснящемся «коминтерновском» пиджаке. — Потому что мы строим сильное и процветающее государство — государство для народа!

Мне снилось, что средняя зарплата по стране достигла $1000 в эквиваленте, объем жилищного строительства превысил запланированный, рождаемость выросла, смертность упала, материнский капитал начали выплачивать наличными и по настоящему курсу. Страшно представить, но мне приснилось, будто не провалены были даже планы по модернизации деревообрабатывающей отрасли, хотя вот этого уж никто не ожидал.

Первый день Собрания закончился, и люди вышли на улицы праздновать великое событие. Никто до последнего не верил, что аккурат к новому сходу удастся достигнуть всех показателей, но как всегда это случилось — несмотря ни на что. Люди обнимали друг друга, ветераны плакали, молодежь красиво танцевала, кафе и рестораны ломились от раскрасневшихся от счастья людей. От счастья, что переполняло их души и тела.

Я шел по проспекту Победителей как победитель. Как участник всеобщего ликования и полноправный член нашего общества. Мне хотелось подходить к случайным прохожим и, заглядывая в их глаза, радостно восклицать: «Выполнили!». Но они и так все знали, ведь это была наша общая победа, победа всего нашего народа.

Потом я проснулся. Щелкнул чайник на кухне, обещая мне стакан душистого чая через 10 минут. Бубнел телевизор: что-то про сложности, про непрекращающуюся борьбу за светлое будущее, но мне не было никакого дела до всего этого. Я надел свежую рубаху, махнул чай и вышел в город.