Статкевич: В словах Дмитриева есть правда, полуправда и ложь

Кандидат в президенты на выборах-2010 и экс-политзаключенный Николай Статкевич прокомментировал высказывания руководителя "Говори правду" Андрея Дмитриева о событиях Площади.

Дмитриев: Говорить, что никаких связей со спецслужбами у нас нет, слишком романтично

- Николай, читали ли вы интервью Дмитриева? Каковы ваши оценки этих слов?

- Все прочитанное я разбил на три части: правда, полуправда и ложь.

Начну с правды. Я верю словам Дмитриева, что у него нет такого куратора, который говорит, что делать, куда идти и как действовать. Сейчас так уже не работают. Уверен, что контакты напоминают разговор двух джентльменов, которые за чашечкой кофе в устало-иронической манере обмениваются информацией и даже взаимными пожеланиями. Только не надо питать иллюзий, потому что один из джентльменов возвращается на штатную службу и пишет отчет, который начинается со слов: «По сообщению агента...»

Если же господин Дмитриев позволит себе слишком большую самостоятельность, то вместо интеллигентного майора на встречу придет совсем неинтеллигентный подполковник, который солдатским матом даст ему понять, что с ним и его близкими будет при неправильном поведении. Но он парень умный, и он красную линию не перейдет.

Теперь о полуправде. Я рад, что господин Дмитриев признал тот факт, который был мне очевиден еще вечером 19 декабря. Ко мне прислали машину и обманом увезли в место, куда я не хотел попасть, рассматривал как ловушку — офис «Говори правду». Я только могу посмеяться со слов, что кто-то хотел меня контролировать. Это как мыши пытались контролировать кота.

Я уверен, что Дмитриев хотел меня подставить. Некляев, который тогда был недолго в политике, не понимал, что значит взять микроавтобус с техникой, палатками, окружить его тремя десятками студентов и прорваться с ним на Площадь. Это вызов всей силовой системе. Это 100% -ная провокация. Некляев не знал, Федута мог не знать, но Дмитриев точно все знал. Он только не мог спрогнозировать действия солдат, которые в закрытом автозаке несколько часов сидели, адреналин вырывал мозги, они были готовы молотить все, что движется. Я не знаю, как господин Дмитриев после такого признания будет смотреть в глаза тем 30 молодым людям, некоторые из которых очень сильно пострадали.

Но была допущена одна ошибка. Я же знал, что будет нападение, я умею отбиваться. Простите, натуральный 600-летний отбор, военное сословие, черепа у нас сильные. У меня было легкое сотрясение мозга, были повреждены обе руки и одна нога. Одна нога осталась цела, поэтому я дошел, как и обещал, до Площади.

Теперь о лжи. В интервью есть прямой донос, штурм, оказывается, планировал Статкевич, рано его выпустили. Я таких людей, как Дмитриев, очень хорошо чувствую и обхожу при возможности. Это последний человек в оппозиции, с которым бы я обсуждал такие планы, если бы они у меня были. С этим человеком я никогда не разговаривал. Два раза мы сталкивались. Первый раз он сидел за одним столом с Некляевым, а второй раз, когда мы планировали Площадь, он сидел за соседним столиком.

Хочу позволить себе совет этому несомненно умному и способному человеку: признать факт подписки и публично от нее отказаться. Да, будут проблемы. Но после этого я наконец сяду с ним за один стол.

- Так а в чем был ваш план на Площадь?

- Призывать к штурму — это из революционных фильмов 1930-х годов «Крейсер Аврора», «Ленин в Октябре». Если общество готово к революции, когда его переполнила ненависть к власти, то призывать к штурму не надо. Нужно, наоборот, сдерживать, чтобы не штурманули лишнего. А если не готово к революции, то призывать к штурму просто глупо, ведь результат заранее известен.

Выдумали какой-то секрет, «загадка Площади». Загадка была лишь одна: каким образом меня туда заманили.

18 декабря мы с Некляевым обсуждали план в кафе на пересечении улицы Хоружей и бульвара Шевченко. Я сказал Некляеву, людям стоять на месте нельзя и опасно. У меня было намерение провести короткий митинг и провести людей к площади Независимости, там снова провести короткий митинг. А после этого оставить на площади Независимости палаточный лагерь вместе с господином Некляевым. А я провел бы остальных людей по всему проспекту до площади Якуба Коласа и на этом акция была бы завершена. Сам я с желающими возвращался бы в палаточный лагерь. Я даже одет был соответственно, мне это помогло, поскольку дубинки принимал через дубленку и два толстых свитера.

Я этими планами делился, потому что у меня не было сильной звукоусиливающей аппаратуры. И мы договорились, что я воспользуюсь аппаратурой Некляева. Однако аппаратура была захвачена, а другие кандидаты такой возможности не дали, так как их команды думали, что я буду заниматься саморекламой.

Был такой момент, проходит митинг у Дома правительства. Команда кандидата кричит в микрофон, что он наш президент. Я подхожу, прошу дать мне сказать объявление. Ибо вижу, что уже грузовики едут, надо уводить людей. Они же передали свой микрофон на памятник, он там уже. Как-то залезаю на памятник, но его опускают вниз, потом такие махинации повторяются несколько раз. Понимаю, что микрофон уже не получу. Когда раздался первый удар по стеклу, то мне быстренько дали микрофон. Но людей уводить уже нельзя было, потому что ментальность силовиков такова, что разворачивать было невозможно. Ведь это воспринималось бы как «не взяли Дом правительства, идут штурмовать Администрацию президента».

Количество людей колебалась во время акции. По моим подсчетам, максимум колонна достигала 80-90 тысяч человек. Когда демонстрация закончилась, то уменьшилась и ее привлекательная энергетика, и количество людей стало меньше до 40 тысяч. Если же даже такое количество повести назад, то получилась бы вторая Хадынка.

Говорить же, что я готовил какой-то штурм — это нелепо.

- Вы договаривались только с Некляевым, а с другими кандидатами нет?

- Да, я не доверял большинству из них. И потом убедился, что был прав. Они должны были повторять за мной, что выборов нет и надо идти на Площадь. Ведь если один человек говорит «какие выборы?», это несерьезно. Но ближе к выборам ребята испугались, потому что нужно было отвечать за свои слова. А один из кандидатов даже за несколько дней до Площади, это есть в моем уголовном деле, обращался к милиции с призывом арестовать меня.

Я Некляева оценил тогда достаточно объективно. У него есть много идеалистического, романтического. Единственное, у него не хватало опыта, и очень много технических решений он отдал Андрею Дмитриеву.